Вольно, генерал (СИ)

Стояла глубокая ночь. У Люциана пощипывало разбитую губу и саднил подбитый глаз. Генерал старался зайти тихо, чтобы не потревожить уже, возможно, спящего Венцеслава. Сначала Люциан тихонечко снял сапоги, затем — так же повесил плащ. Но неожиданно свет в большой комнате включился. Молчание царило ровно минуту.

— Блять, опять ты с Молохом общаешься, — мрачно сообщил Венцеслав.

Сказать, что Люциан вздрогнул, — ничего не сказать.

— Господи, как ты меня напугал, — вскрикнул генерал. — Не пугай меня так!!!

— Хочу и пугаю!!! — повысил голос Венцеслав. — Хер ли ты, блять, с этим ублюдком общаешься?

— У него есть целый гарем, так что хватит ревновать меня к нему! — сердито заявил Люциан, но потом изменился в лице. — Вацек, ты ждал меня…

— Я тебе сейчас челюсть сломаю, куртизанка парижская, — рыкнул Раух, пытаясь вырваться из захвата возникшего из воздуха Вальхейма и как следует надавать Люциану по морде.

— Венц, я чист, — солгал Люциан. — Я к нему не приставал, честное слово! — это уже было правдой. — Пойми ты наконец, что я тебя люблю и не хочу больше ни с кем трахаться!!! Жизнью клянусь, я к нему не приставал!

— Смотри мне, — пригрозил Раух. — Если от тебя вонять будет, научишься летать с высоток.

— Но ты сучий потрох, — невольно восхитился Люциан таким уровнем ревности. — Если бы я не владел собой, то затащил бы тебя в кладовку и оставил бы на шее пару засосов, — любовно промурлыкал он.

— Я бы тебе пообещал пару выбитых зубов, — проворчал Раух.

Люциан резко подошёл к нему и молча закатал левый рукав рубашки. Поднёс предплечье к лицу Рауха.

— А теперь, внимание, вопрос: как я могу заглядываться на кого-то, если я вывел здесь твоё имя, м?! — Люциан пользовался молчанием мужчины. — Здесь больше ничьих нет. Только твоё.

Раух быстро нашёл оправдание этому поступку.

— Ты был пьян и в беспамятстве. И выводить себе на руке чьё-то имя — верх глупости. Это на всю жизнь. Любить всю жизнь кого-то — это большая редкость, — мужчина сложил руки на груди и нахмурился.

Вальхейм так вообще покрутил пальцем у виска.

Но Люциана было не остановить.

— Я был абсолютно трезвый, абсолютно адекватный. Я отдавал себе отчёт. Конечно, повергну тебя в шок, но я, такой наглец и мерзавец, собрался любить тебя всю жизнь. Ответно или безответно, не знаю. Но любить. Ты, конечно, тот ещё козёл, но — мой любимый козёл! — фыркнул Моргенштерн, расправляя рукав обратно и разминая шею. — Так что кончай ломать комедию.

— Ты точно придурок, — выдохнул Венцеслав.

— Что ж, раз все дримхантеры нелестного обо мне мнения, да и ты тоже вдруг убедился в моей тупости, я это вытерплю. Потому что за недостатки тоже любят, — Люциан оскалился, посмотрев на Вальхейма.

Вальхейм оскалился ответно, и тот факт, что его глаза слепы, только добавлял ужаса к оскалившемуся лицу.

— Татуировка — явно глупость, — вывел Раух.

— Моё тело, — заупрямился Люциан. — Что хочу, то и ворочу. Вот ты уйдёшь, но часть тебя будет всегда рядом. И выёбывайся, сколько тебе будет угодно. Она будет на этом месте. И любовь моя будет на месте, — генерал опёрся о дверной косяк и закурил, а дым выпустил в сторону дримхантеров; сила и наглость демона резко возросли.

— В таком случае, ухожу сейчас, — Раух махнул рукой и удалился, а Вальхейм только вздохнул.

— Но зачем? — Люциан резко почувствовал одиночество.

Как будто и свет везде потух, и тепло всё исчезло, и чувства к Рауху уже не укрепляли, потому что всё было пылью.

— Башка у него от всех нас трещит, — объяснил Вальхейм и развел в стороны руками, что странно, не когтистыми, а вполне нормальными, с ухоженными ногтями.

— Я хочу взять половину его проблем и трудностей на себя, — демон совершенно серьёзно посмотрел на Вальхейма. — Пожалуйста.

Осмотрев демона с ног до головы, охотник фыркнул.

— Нет, с ума сойдёшь. Нам нужен крепкий разум, а не то подобие разумности, которое у тебя есть.

— Я крепче, чем кажусь. Не суди книгу по обложке. К тому же, что тебе стоит просто попробовать? — Люциан крепко затянулся и выдохнул дым через ноздри. — Вдобавок, если не получится, то у вас будет на проблему меньше.

— У нас. Проблем. Нет, — раздельно проговорил Вальхейм. — Венцель — сосуд, который мы обживали больше трёхсот лет. У нас нет ещё трёх веков, чтобы обживать и тебя.

— В моей голове был ёбаный легион таких же немытых и высокомерных дикарей, как и вы, — Люциан показал две руки. — Здесь были всех их имена вдобавок. А предводителем их вообще была женщина. Так что вот не надо тут мне про достоинства и недостатки. Просто ты субъективен до отказа. И я ОЧЕНЬ хочу помочь Рауху. Может, ты бы хотел от меня что-то взамен?

— Чтобы ты исчез. А лучше — сдох, — Вальхейм посмотрел в ту сторону, где, предположительно, стоял Люциан.

— А если я искромсаю всю твою братию вместе с тобой, а потом напою Рауха своей кровью, дав ему часть бессмертия, ты, наверное, уже не будешь таким твердолобым, — Люциан принял демонический облик и прищурился, отправив бычок в пепельницу.

— Не искромсаешь. Не успеешь, — Вальхейм прищурился, но потом поморщился, рыкнул и вышел из комнаты.