Вольно, генерал (СИ)

Итак, Моргенштерн попадет на Второй круг ада и сможет поближе познакомиться с его обитателями. Уже более взрослый и самоуверенный, он прослывет как самый развратный и дикий демон. Не было того количества сигарет и алкоголя, которое смогло бы выбить его из колеи, и не было того числа партнёров, которое бы он не смог позволить на ночь. Толки о нём разносились по всем известным гаремам, где в почти каждом он был завсегдатай. Откуда деньги? Не иначе как с кровожадных убийств, силы на которые давало желание поскорее забыть Молоха.

Он вернулся в Академию с тяжёлым сердцем.

«Чёртов рыжий ублюдок», — вздохнёт однажды Люциан и будет прав.

Молох не был дураком и знал, что парниша уволился не потому, что ему вдруг не понравились здешние нравы. Он продолжал разгульный образ жизни, имел до двух парней зараз в своей спальне при кабинете, когда находил провинившихся в чём-то хулиганов. Но всё же что-то дрогнет внутри, когда к нему подойдет юноша, напоминающий Люциана в чертах лица. Нет, он не собирался искать Моргенштерна, не намеревался бегать за ним. Он знал, что всё само вернётся на круги своя. Всегда возвращается, из столетия в столетие.

Молох дослужится до необходимого ему звания, подтверждаемое каждую тысячу лет, — и последует на Второй круг ада, поскольку там якобы много разбоев и необходимо наводить дисциплину. Завёлся один разбойник, ни с кем не желающий идти на контакт.

========== Оказия 6: На привязи ==========

Окна спальни занавешены. Сама по себе комната огромных размеров. В ней располагалось всё, что могло понадобиться её владельцу: несколько шкафов, большая застеленная постель с пологом, письменный стол, пара книжных стеллажей, диван.

Горело много свечей, расставленных повсюду. Пахло чем-то цветочным — скорее всего, маслом. Аромат смешивался с запахом зажжённых фитилей. Свечи горели ярко. Издалека, за окном, доносилось бренчание гитар. Всё было таким замедленным, умиротворённым, и казалось, что можно раствориться в такой тягучей атмосфере.

Голова Молоха была неясна, он был опьянён происходящим. Мужчина сидел на кровати, слегка откинув голову с гривой медных волос назад. Он упирался руками в постель и щурился, любуясь своим любовником. В груди нежилось горячее, побуждающее к чему-то чувство. Демон дрожит от удовольствия и собирает руками простынь, почти не контролируя себя. Это был замечательный отдых от паранойи, вечно мучившей и отравляющей разум. Молох мирился с ней, поскольку ничего не мог с ней поделать. Нужно было быть параноиком: иначе кто-нибудь пособраннее занял бы его место. Терять пост главнокомандующего Молох не собирался. Власть, война, деньги — это его основные ценности в жизни. Но главком чувствовал, что выматывается и отдых бы не помешал. Настал миг расслабления.

На памяти Молоха было множество наёмных убийц. Каждый из них страдал от излишней самоуверенности — и в итоге сгинул в ближайшем лавовом кратере. Сгинул неспешно и мучительно. Доходило до смешного: Молох мог столкнуться с киллером лицом к лицу, попросту врезавшись в него на лестнице. Дрожащий убийца вытащил нож и попытался напасть на главнокомандующего, сохраняя внешнее спокойствие, но в итоге измерил глубину лавового кратера, как и его предшественники. Ну да ладно. Долой мысли о всяких идиотов. Просто не думать.

Перед ним коленопреклонённый Люциан. Его лицо идеально выбрито — он выглядит лет на двадцать, совсем ещё юнец. Генерал сосредоточенный и спокойный, ласковый и нежный. Молоху это нравится. Он одержал верх над упрямством генерала, и можно насладиться триумфом. Причем долго наслаждаться: наблюдать за тем, как Люциан делает ему минет, можно бесконечно. Одной рукой демон приобнимает главнокомандующего за пояс, а другой — растирает член, поскольку не может вобрать его в рот целиком. Ловкий язык постоянно упирается в головку и щекочет её, когда начинает слизывать выделяющуюся смазку…

Только вот Молохом начинает овладевать странное чувство. По зримой реальности проходит рябь, словно по взбаламученной поверхности пруда, и он чувствует, как глаза начинает резать яркий свет.

Молох заворочался на кровати и поморщился от солнечных лучей, проникнувших через щель между шторами. Он сонно оглядел комнату и с лёгкой обидой отметил, что всё происходящее было лишь сном. Притом реалистичным: когда мужчина свесил ноги с постели и откинул одеяло, то обнаружил у себя на бёдрах сперму. Это ему не понравилось.

— Игра началась, — хмыкнул он.

***

Люциан томился в камере уже второй час, притом не зная, за что. У него было не так много занятий, чтобы скоротать время. Периодически генерал о чём-то думал, пялясь в стену, сложенную из склизких кирпичей, пахнущими канализацией, или принимался мерить помещение шагами — тоже от скуки. Изредка он слышал, как переговариваются между собой другие заключённые и как за это на них орут стражники.

— Потише там! — рявкали они, ударяя дубинками по прутьям камеры.