Волны словно кенгуру

Всё в зале было угольно-красно. За столиками сидели люди и цедили сквозь трубочки и соломинки из бокалов напитки. А в конце зала стоял микрофон и лежала гитара. Капитан сказал:

- Будет музыка.

На стол нам поставили напитки со льдом. А в это время на маленький помост вышел парень в алой рубахе. Около него на тумбе светилась тарелка. И все стали бросать на неё деньги. Парень кланялся и исполнял под гитару разные песни.

- Хорошо, а? Хорошо... - шепнул капитан.

Что парень пел, было непонятно. Но, наверное, про море, про паруса. А может быть, так мне казалось, потому что ветер доносил в зал запахи моря.

- Хорошо, - согласился я и опустил руку в карман. У меня ещё оставался последний доллар. Хотел я его отвезти товарищу для коллекции, но встал и положил на тарелку.

Парень посмотрел на меня, потом на тарелку и пренебрежительно усмехнулся.

Я растерялся: ему показалось мало. Всего доллар!

Но ведь я от всей души - последний, матросский!

Тут подошёл Роберт, бросил на тарелку несколько долларов и сказал:

- Спой русскую песню! Теперь смутился певец:

- Я русских не пою. Я спою мексиканскую.

- Пусть поёт мексиканскую, - сказали мы.

Парень поставил ногу на стул, ударил по струнам и запел "Челиту". Мы переглянулись.

Так это же, хоть и мексиканская, а наша песня! Я её ещё до войны пел по вечерам с нашим соседом дядей Володей.

Он, бывало, вынесет патефон, заведёт "Челиту", сам поёт и меня подбивает: "Подтягивай!" Хорошо получалось!

Потом дядя Володя ушёл на фронт, патефон разбомбили. А я, когда ходил выступать в госпиталь к раненым, всегда пел "Челиту".

Своя это песня!

Мы с капитаном стали подтягивать. Получается!

Я взял выше, мексиканец - тоже.

Я затянул ещё сильней. Получилось.

Капитан хлопнул меня по руке: "Давай!"

Я разошёлся, раззадорился, и голос зазвучал чисто, легко. Словно не я пою - сама песня поётся!

Гляжу, парень притих. Американцы повернулись ко мне и слушают. И не просто слушают, а подхватывают хором, подпевают!

Кончилась песня. Я слышу, кругом аплодируют. Ещё петь просят. Я попробовал, про себя затянул, а потом махнул рукой. Всё. Пропал голос. То ли от волнения, то ли спел я своё - и хватит. Лучше остановиться вовремя.

Успокоился я немного. Смотрю, американцы идут ко мне. Один, другой.. . Автографы просят. Я отмахиваюсь. А капитан смеётся:

- Пишите, разве жалко! Это ведь не только от себя, а от России!

Стали мы прощаться.

Подошёл ко мне парень-певец, пожал руку и говорит:

- Ас русскими хорошо петь. Я поклонился и говорю:

- И с американцами тоже.

РАДИОГРАММА

Всю ночь я не мог понять, сплю или нет. Перед глазами у меня всё сверкал Сан-Франциско; то из угла каюты всплывали алые крабы, то фосфорились рыбы... И мчались, пружинили, уносились дороги.

А на рассвете раздался крик: "Подъём!" Мы отшвартовались, выбрали концы и под спящими мостами пошли мимо небоскрёбов. Я посмотрел на окна, помахал напоследок: "Гуд бай! Уходим!" И днём наши штурманы уже отсчитывали мили в океане.

Мы крепили новые контейнеры, опять грохотали цепями. За бортом отфыркивались морские львы, и чайки, покружив над нами, поворачивали к берегу.

- Ну, вот теперь дело! - сказал Федотыч. - Десять суток до Японии, а там домой.

- А вдруг опять пошлют в Америку? - откликнулся Ни-коныч.

Федотыч ударил ладонью о поручень:

- Ну нет, я - всё, я в тайгу! В отпуск. Не могу больше!

- А я бы ещё полгодика прихватил, - вмешался Яша.

"Мне и вовсе рано скучать, - подумал я. - Можно бы ещё по Америке поездить. И Новая Зеландия впереди!" Тут ко мне подошёл Витя:

- Тебя к капитану... Я постучал в рулевую.

Пётр Константинович повернулся ко мне:

- Ну что, прощай Америка? - и улыбнулся. - Теперь мы домой идём. Мы домой. А вы... - И он протянул мне радиограмму: "Иокогаме пересядете "Старый большевик" следованием Гонконг, Бангкок, Сингапур, Малазию, Индию. Судно Новой Зеландии будет осенью".

- Вот те раз! - сказал я.

- Что? - рассмеялся капитан. - Ничего дорожка? Я перечитал радиограмму снова.

- Ничего! Бродить ещё месяца два.

- Да нет! Пожалуй, все четыре, - сказал Пётр Константинович. - К зиме вернётесь. Ещё надоест.

- Зато Гонконг, Бангкок, Сингапур, Индия, а впереди Новая Зеландия! поразмыслил я.

- Да, Новая Зеландия - это здорово. - Капитан прошёлся из угла в угол. - В Новую Зеландию я бы тоже хотел попасть. Да вот не получается. Но всё-таки надеюсь! - азартно сказал он. - У каждого впереди должна быть своя Новая Зеландия. Должна, Атлас Вогизыч?

Третий штурман, наклонясь над картой, сверял курс. Он приподнял циркуль и кивнул: "А как же иначе".

ПРИВЕТ КАПИТАНУ!

Федотыч как угадал. До Японии мы шли ровно десять суток.

Ночами от горизонта до горизонта то тут, то там грохотали ливни, судно пробиралось среди молний и настоящих водяных столбов.

К утру тучи разбегались, выглядывало солнце, и мы раскатывали палубу коричневой краской. Торопились.

А на одиннадцатый день задымила впереди Иокогама. Собрал я вещи, попрощался со всеми и сел на японский катер.

Никоныч выглянул из-за борта, закричал:

- Привет передавай капитану, Ивану Савельичу! Там мой дружок капитанит!