Волны, в которых мы утонули

– Это только потому, что Любимица Америки Мэгги Мэй немая. Если бы она могла говорить, то наверняка сказала бы какую-нибудь поэтическую чушь. – Он замолчал, и его глаза расширились. – НАРУШЕНИЕ! Я упомянул девушку! Штрафной мне! ВИСКИ! – он бросился к бутылке с виски, и катер закачался. Он согнулся и повис на самом краю катера. Я схватил его, заталкивая обратно на борт.

Я покачал головой.

Хватит!

Я попытался незаметно улизнуть из бара через заднюю дверь, но одна из девушек заметила меня.

– О. Господи, – прошептала она.

Я уронил голову на стол и попытался вести себя нормально.

– Тиффани! Смотри, это?..

Блондинка повернулась в мою сторону.

– Господи! Это же Брукс Гриффин! – прокричала она.

Девушки закричали и бросились к моему столику. Я был готов поклясться, что их было не так много, но сейчас мое зрение меня обманывало. Они тыкали мне в лицо телефонами, и я изо всех сил старался оттолкнуть их. Затем посыпались их вопросы и комментарии.

– О господи, Брукс. Мне так жаль, что с тобой произошел несчастный случай.

– О господи! Ты потерял пальцы?

– Это значит, что ты больше не сможешь играть на гитаре?

– Ты будешь дальше заниматься музыкой?

– Можно мы купим тебе выпить?

– Можно с тобой сфотографироваться?

– Я так тебя люблю!

– Это правда, про наркотики?

– Нет! Он бы не стал… ты бы не стал? Я не осуждаю тебя.

– Я покуриваю.

– Мой кузен подсел на таблетки, выписанные по рецепту врача.

– Брайан?

– Нет, Уэст.

– А что с Сашей?

– Она тебе изменила?

– Ты ей изменил? Я читала статью про тебя и Хайди Клум.

– Вы меня не знаете! – рявкнул я. Мои руки сжались в кулаки. – Какого черта все ведут себя так, будто знают меня? В новостях, в Интернете, в газетах, – кричал я. Мое горло горело, я орал на девчонок, которые не хотели меня обидеть. – Никто не знает, каково это – быть на моем месте. Никто не знает, каково это – не иметь возможности заниматься любимым делом. Музыка – моя жизнь, а сейчас я с трудом могу говорить. Я не могу… никто не знает… – Я больше не мог говорить.

Я пьян. Моя шея болит. Слишком много слов. Слишком много эмоций. Девушки притихли, не зная, что делать, что ответить.

– Простите, – пробормотал я. – Я не хотел.

– Все в порядке, – сказала одна из девушек, и в ее глазах я увидел чувство вины. – Нам очень жаль.

После этого они оставили меня в покое и вышли из бара.

Боб стоял рядом и молча смотрел на меня. Он склонил голову влево, затем – вправо и через несколько секунд снова сел напротив меня. Он положил руку на мою ладонь и легонько сжал ее. Это напомнило мне о Мэгги. Все в мире напоминало мне о ней.

Боб взял бутылку виски и налил еще стакан.

Он не стал извиняться, не стал пытаться облегчить мою боль какими-то пустыми словами.

Вместо этого он дал мне виски, чтобы заглушить воспоминания.

Я потягивал обжигающий горло напиток, и это жжение напомнило мне о слухах, о лжи, о несчастном случае, о шрамах. Оно напомнило мне о боли, которая жила в моей груди, пока виски не удалось полностью отключить мой разум.

Каждое утро я просыпался по привычке. Я чистил зубы, принимал душ и одевался, потому что я привык так делать всю свою жизнь. Я просыпался, читал сплетни, напивался и ложился спать.

Ребята пытались убедить меня позволить им остаться со мной, но я отказался. В том, что произошло, был виноват я. Это я уговорил их выйти на воду, когда они хотели тусоваться в доме.

Коттедж миссис Бун лучше всего подходил для бегства от мира. Там не было объективов камер. Там никто не пытался предсказать мое будущее. Там я мог просто быть один.

Моя рутина менялась только в дождливые дни.

Когда шел дождь, я выплывал на середину озера на маленьком каноэ.

Я выплывал на середину озера, на меня лились потоки дождя, гремел гром, а я оставался тихим и неподвижным.

Несмотря на то что в коттедже я должен был найти себя, с каждым днем я все больше себя терял. И я чувствовал это. Как я меняюсь. Как становлюсь все более безучастным. Как становлюсь незнакомцем для самого себя.

Я шел по дороге, которая никогда не приведет меня домой.

Глава 34

Мэгги

– Ну, вот и все, – сказал папа, заходя с последней коробкой в руках. Мы каким-то образом перенеслись назад во времени. Тогда мы жили вдвоем в крошечной квартирке и мечтали о большем мире. Только на этот раз с нами была сестра с дредами, которая не отходила от нас ни на шаг.

Вечером Шерил уехала домой к маме. Я спала на надувном матрасе в одной комнате, а папа – на надувном матрасе в другой. В три часа ночи я проснулась, услышав какой-то шум. На цыпочках я прокралась в кухню и увидела, что папа уже проснулся и варит кофе. Он повернулся ко мне и подпрыгнул от испуга.

– Боже мой, Мэгги! Ты меня напугала.

Я с извиняющейся улыбкой села за стол и схватила свою маркерную доску.