Вольные упражнения

От своей позиции Панов не отступил даже тогда, весенним вечером в подъезде дома Елены Михайловны, когда Таня столь неожиданно призналась ему в своей любви. Сердце Панова на какой-то момент дрогнуло, когда он увидел в тусклом свете лампочки, как в выразительных зелёных глазах Тани блеснула слеза. Она не врала ему. Эта фраза не была очередной её авантюрой, она вырвалась у Тани из самой глубины души. Особенно это стало понятно, когда Таня второй раз произнесла трепетное: «Я люблю тебя». Наверное, ему стоило тогда ответить ей хоть одно тёплое слово, но Панов твёрдо решил не давать Серебряковой никакой надежды на взаимность. Слишком много гадостей к тому времени она сделала для Елены Михайловны. Но он даже не предполагал, что впоследствии это его действие сыграет столь роковую роль и станет причиной Таниного срыва.

Он осознал всю нелепость и необратимость ситуации, лишь когда до его слуха донёсся вой сирены машины скорой помощи. Он словно очнулся ото сна в тот момент и, растолкав толпу ребят, бросился со школьного крыльца вслед за отъезжающей машиной с красным крестом на кузове. Ему захотелось закричать в тот момент, закричать дико, громко, безумно. Если бы он настиг тогда машину скорой помощи, то вцепился бы в её дверцу руками и не отпустил бы ни за что. Ему так захотелось вновь увидеть хоть на миг лицо Тани, её большие зелёные глаза и прокричать лишь одно: «Таня, прости!»

Может, это было помутнением рассудка, но Панов не мог понять, что происходило с ним в тот момент. Догнать скорую помощь у него тогда не получилось. Оступившись, он растянулся во весь рост на земле, и ему оставалось лишь наблюдать, как стремительно удаляется машина, оглашая звуками сирены окрестные улицы.

На следующий день после трагического случая он твёрдо решил навестить Таню в больнице и узнать у врача, сколь тяжёлой оказалась её травма. Но ситуация распорядилась иначе: после уроков во дворе школы его встретил Пятиэтажный в компании приятелей-пэтэушников. Панов сразу понял, чем обернётся эта встреча, и не побежал прочь. Он уверенно двинулся навстречу судьбе. Пяти этажный подготовился к встрече основательно, чтобы не оставить Алексею ни единого шанса.

— Пошли, Пан, отойдём. Разговор есть, — небрежно бросил Пяти этажный ему в лицо.

Панов, чтобы не бросить тень на репутацию Елены Михайловны, послушно отошёл вслед за приятелями Пятнова в самый дальний угол школьного двора, где их точно никто не мог увидеть.

Последствия этого «разговора» для двух пэтэушников оказались весьма плачевными. Алексей смог вырубить их уже в первые минуты драки, но силы оказались неравными. Панову пришлось лишь кататься по асфальту, получая ощутимые удары ногами по груди, спине и бокам. А голос Пятиэтажного постоянно повторял: «Это тебе за Халяву! Это тебе за Серебрякову! Это тебе от меня! Это тебе за любовь к класснухе!»

Посчитав, что для наказания достаточно, Пятиэтажный наконец дал сигнал своим приятелям, и они скрылись в подворотне, уводя своих пострадавших товарищей.

Панов нашёл в себе силы подняться самостоятельно, несмотря на то, что всё его тело являло в этот момент один сплошной синяк. Болело всё: руки, ноги, грудь, спина, кружилась голова, один глаз заплыл и теперь почти не видел. Он кое-как добрался до дома и, к ужасу своих родителей, растянулся прямо на пороге квартиры.

Однако он не рассказал о драке ни Елене Михайловне, ни родителям, которые, впрочем, сами поняли, что это дело рук одноклассников Алексея, и уже тогда твёрдо решили перевести его в другую школу.

Панов поначалу долго сопротивлялся решению родителей, но когда узнал об уходе из школы Елены Михайловны — сдался. Без неё Алексею в этой школе делать больше было нечего.

По прошествии времени желание встретиться с Таней у Панова заметно ослабло. Он даже не знал, что скажет ей, если вдруг увидит. Да и захочет ли Таня разговаривать с ним после всего, что случилось. От Елены Михайловны он узнал, что состояние Серебряковой очень тяжелое, хотя жизнь её находится вне опасности. Её диагноз был больше похож на приговор, и Панову стало страшно, что Серебрякова при встрече обвинит его в своём несчастье. Алексей попытался забыть о Тане, но это ему не очень удавалось: в своих разговорах с Еленой Михайловной он периодически вспоминал о ней, хотя и старался говорить без особого интереса.

Новая школа, новое общество, новые знакомства, новые друзья в новом учебном году закрутили Панова вихрем, и теперь он о Серебряковой почти не вспоминал. Он и к Елене Михайловне теперь стал заходить значительно реже, хотя сохранил с нею тёплые, полные взаимного доверия отношения. Она прекрасно понимала, что Алексей — взрослый самостоятельный человек, что у него теперь своя личная жизнь, новые друзья, и ей отрадно было слышать, что в другой школе и в другом коллективе у него всё складывается хорошо.