Вольный Дон

Ковальский посмотрел прямо в глаза молодого атамана, который находился напротив него, а тот усмехнулся, провел правой ладонью по подбородку, который был покрыт черной щетиной, и весело спросил его:

– Как челюсть, пан Тадеуш? Зубы не шатаются?

– Нет, – Ковальский отвел взгляд и сам задал вопрос: – Откуда знаешь, как меня зовут?

– Люди, кто с вами в обозе от Брацлава шел, все что знали, рассказали. Поэтому кое-что про вас уже известно.

– Какую участь ты нам уготовил?

– Пока не решил. Сейчас пообщаемся и определимся. Вы как, к разговору готовы или в зиндан вернетесь?

– Готовы, – ответил Кранц.

– Можно и поговорить, – добавил Ковальский.

– Вот и правильно, панове, – Никифор откинулся на спинку кресла, в котором сидел, скрестил перед собой пальцы рук и, помедлив, продолжил: – Итак, для вас есть два пути. Первый, вы посылаете меня далеко-далеко и завтра с утра отправляетесь в темные шахты рубить уголек. И второй, вы даете мне слово не бежать и не бунтовать. Я вам поверю, и через полчаса вместе с группой ваших сородичей вы пойдете на Кавказ, где должны будете заслужить свободу.

– И что на Кавказе? – живо заинтересовался немец.

– Как всегда, война, – атаман поморщился.

– А деньги платить будут?

– Нет, но половину захваченной в боях добычи оставят. При этом, во вне служебное время, вы будете иметь полную свободу передвижений.

– И сколько придется служить?

– Пять лет, а потом сможете вернуться на родину. Если захотите, конечно.

Пленники примолкли, снова переглянулись и в разговор вернулся Ковальский:

– Допустим, мы согласимся с твоим предложением и дадим слово, а сами потом сбежим…

– Куда? – Никифор прервал его речь и, оглянувшись на своих товарищей, вместе с ними заразительно и весело засмеялся. – До Терека пойдете на общих основаниях, без оружия и под охраной. А потом бегите, если желание имеется. Только далеко не уйдете. Не горцы поймают, так терские казаки, не персы с турками, так астраханцы с черкесами, или татары и калмыками. Да и не нарушите вы свое слово, пан Тадеуш. По повадкам видно, что воины, а не мусор подзаборный. Кроме того, учтите, вы не за меня биться станете, а за мирных людей, которым придется обживать новые для себя места. Переселенцы не всегда смогут за себя постоять, и для спокойной жизни им нужны бойцы вроде вас.

Ковальский и Кранц задумались, задали молодому атаману еще несколько вопросов и, посовещавшись между собой, приняли предложение Никифора Булавина. Понятно, что впереди нелегкая служба под присмотром вчерашних врагов. Однако этот вариант для воинов выглядел гораздо привлекательней угольной шахты и кирки с тележкой.

– Даем слово чести, – почти в такт один другому, сказали пленные воины, – что с сего дня и часа, мы обязуемся пять лет верно служить Войску Донскому как вспомогательные жолнеры и защищать мирных переселенцев на Кавказ.

Булавин удовлетворенно кивнул и, прежде чем наемник и шляхтич покинули барак, обратился к Ковальскому:

– Раз такое дело, и мы с вами пан Тадеуш сговорились, ты назначаешься временным командиром первого отряда вспомогательных войск, который направляется из этого лагеря на побережье Каспийского моря.

– А я?

Подал голос Густав Кранц.

– А ты, Шварцнегер, елки-палки, – атаман улыбнулся, – так и быть, его заместитель.

Бывшие пленные, а ныне командиры вспомогательного отряда, вышли из барака и спустя пятнадцать минут, вместе с небольшим обозом, во главе отряда из шестидесяти человек, покинули лагерь для перемещенных лиц и двинулись на восток. Охрана у поляков, литовцев и наемников была символическая, всего пять конных казаков. Однако сбежать никто не пытался, ибо каждому уже успели объяснить, что за побег одного человека, головами поплатится его десяток, а за командира и заместителя наказание понесет весь отряд.

Ковальский был доволен и одновременно с этим озадачен, ибо взял на себя ответственность за отряд. Ну а Кранц шел рядом с ним и возмущался:

– Никак в толк не возьму, почему он меня Шварцнегером назвал? Я Кранц. Густав Кранц. А Шварцнегеры мои соседи, но даже не родственники.

32

Река Куго-Ея. 27.12.1711.

Эта история началась утром двадцать четвертого декабря. За пару дней до этого мы с женушкой по чистому первому снегу приехали в Булавинск, где должна была состояться свадьба Михайлы Кобылина на хорошей девушке из одной ныне проживающей на берегах Дона уважаемой староверской общины. Под это дело комендант крепости пригласил гостей, съехались наши ватажники, и мы даже попа из Черкасска заказали. Все чин чином, провели обряд, покатались по степи на санях и во дворе крепости накрыли столы. Вокруг поставили переносные печи-жаровни и давай гулять, да так знатно и весело, что все довольны остались.