Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

Разогнав подсобников работать, Тарасов вернулся к укреплению на крыше казармы которое он, с большим авансом, назначил «блокпостом». Бойцы, прикинув сколько надо мешков, решили слегка схитрить и включили в конструкцию импровизированного укрепления выступавшие над крышей концы торцевых стен и надстройки вентканалов. Старшина изучил получившийся шедевр армейского зодчества и, в целом, остался удовлетворен — действуя из соображений экономии сил, подчиненные, внезапно, получили очень толковое расположение позиций, которые, находясь по углам здания, позволяли контролировать как подступы к самой казарме, так и идущую мимо дорогу на склады, плац, здание санчасти, кусок территории у ДОСа и приличную часть автопарка.

— Вот! Можете же когда захотите! — достав три пайка, Старшина распределили их между присутствующими, — Сейчас перекусим и будем дальше думать. Вы, пока работали, никого не видели подозрительных?

— Никак нет… Только местные на КПП приезжали…

— Местные? Уже?

— Так точно… Резервисты, вроде…

— Это они так сказали..?

— Они сказали, что видели по телеку, потом часть наша сорвалась. А они за ней. Мол, что толку на сборочный пункт ехать — лучше сразу за войсками.

— И что дальше?

— Поехали догонять.

— Ты смотри — сознательные… — Тарасов задумчиво покивал, — Но могут быть и несознательные… Так что давайте без херни. Сейчас уже не до шуток.

Умученные тасканием мешков бойцы кивнули и принялись меланхолично жевать. Сам Тарасов глотал почти не разбирая вкуса, потому как его мысли были заняты планированием и подготовкой. Делая обход, он все запирал, но надо обойти еще раз, надо проверить освещение, придумать систему паролей, продумать порядок сна и отдыха.

***

Налаживать освещение закончили, когда уже стемнело. Ноги гудели, но Тарасов все равно предпринял еще один обход. Подсобники развели костер и пекли в нем картошку, изредка вставая и делая несколько шагов в одну и в другую сторону, чтобы посмотреть, что творится вокруг ДОСа. Видно их было, в отблесках пламени, за версту, что было одновременно и хорошо и плохо. Хорошо потому, что издалека понятно, что тут кто-то есть и, возможно, сам этот факт отпугнет мародеров. А вот если не отпугнет, то подкрасться к ним, ослепшим от света, в темноте как нефиг делать. Старшина сам убедился в этом подойдя на пять метров и оставшись незамеченным.

Вся надежда на пост на крыше. Прожектора и фонари заливали светом местность вокруг казармы, а вот сама крыша оставалась неосвещенной и с земли было сложно понять, есть там кто-то, сколько и где конкретно. Только на звук. Поднявшись к выходу на крышу Тарасов прислушался. Солдаты, заняв каждый свой пост, лениво переговаривались.

— Как ты думаешь, если война началась, пострелять успеем?

— Не… Ракетой долбанут и все…

— Херово… Хотелось бы пострелять напоследок…

Сказано это было настолько спокойным голосом, что у Старшины внутри екнуло. Сам он думал примерно так же, но у него за спиной и война и жизненного опыта изрядно. А когда двадцатилетние парни с таким спокойствием рассуждают, что, в случае чего, они уже обречены и можно мечтать только о том, чтобы успетьвыстрелить во врага… Надо бы сделать им за это втык, однако, постояв перед лестницей, Тарасов махнул рукой и побрел вниз. Дойдя до курилки перед автопарком, он сел, достал сигарету и, затянувшись, посмотрел в начинавшуюся за стеной из света ночную мглу. Интересный день…

Не то чтобы раньше про такое не думалось. Наоборот, регулярно в курилках, за стаканом и перед отбоем думали, спорили, доказывали как оно все будет, прозвучи боевая тревога вот прям сейчас. Поднимется ли кто по ней, глядя на то, что творится за заборами частей, на развал самих частей, на пустые кошельки, на призывы по три человека? Или плюнут и разбегутся, спасая свое и своих? Не разбежались. Поднялись. Все как один, что характерно. И солдаты, и офицеры, и прапорщики… За Митрофанова, конечно, стыдно… Что на старика нашло?

От размышлений отвлек далекий металлический звон, похожий на… На колючку похожий! Кто-то зацепился за ограждение складов, заставив плохо натянутую проволоку заплясать. До забора было метров триста, но вмертвенной тишине окутывавшей часть звук был отчетливо слышен даже на таком расстоянии. Выругавшись, Тарасов проверил, на месте ли пистолет, и пошелсмотреть. Склады были хорошо освещены — он хорошо над этим поработал, так что, держась в тени за периметром, он принялся просматривать их ряд за рядом. Снова звякнула проволока и всхрип. Замерев и покрутив головой, Старшина двинулся в ту сторону.

— Да твою-ж налево! — возле ограды бродил ЖВКшный конь «Лошарик», — Я же сказал дуракам скотину запереть!

«Лошарик», увидев человека, пряднул ушами, фыркнул и продолжил рвать траву вдоль забора, периодически задевая колючку и заставляя её позвякивать. В детстве Тарасова возили к бабушке в деревню, но этим его знакомство с сельской живностью и ограничивалось, поэтому он минут пять ходил вокруг коня размышляя, как к этой зверюге подступиться.