Волошинов, Бахтин и лингвистика

Разноречие всегда имеет социальный характер, но виды «социального разноречия» могут быть разными. Первый тип разноречия связан с различиями жанров. Здесь пока что эта проблема рассмотрена бегло, Бахтин будет подробнее ее рассматривать в 50-е гг. В 30-е гг. его подход еще был довольно традиционным. Во-первых, жанры рассматриваются только внутри литературного языка, во-вторых, в соответствии с традицией, жанры рассматриваются лишь как жанры литературы (не обязательно художественной): «Те или иные моменты языка (лексикологические, семантические, синтаксические и др.) тесно срастаются с интенциональной устремленностью и общей акцентной системой тех или иных жанров: ораторских, публицистических, газетных жанров, журналистских жанров, жанров низкой литературы (бульварного романа, например) и, наконец, различных жанров большой литературы» (101–102). Можно видеть частичное сходство с попытками построения функциональной стилистики у пражцев, хотя последние не сводили функциональные стили к стилям литературы.

Второй тип разноречия более важен: в пределах литературного языка «с этим жанровым расслоением переплетается, далее, иногда совпадая с ним, иногда расходясь, профессиональное (в широком смысле) расслоение языка: язык адвоката, врача, коммерсанта, политического деятеля, народного учителя и т. п. Эти языки отличаются, конечно, не только своим словарем: они инвольвируют определенные формы интенциональной направленности, формы конечного осмысления и оценки» (102).

«Но жанровым и профессиональным расслоением общего литературного языка дело далеко не исчерпывается. Хотя литературный язык в своем основном ядре часто социально однороден, как разговорно-письменный язык господствующей социальной группы, – все же и в этом случае в нем всегда налична известная социальная дифференциация, социальная расслоенность, которая в иные эпохи может стать чрезвычайно резкой. Социальное расслоение может там и сям совпадать с жанровым и профессиональным, но по существу оно, конечно, совершенно самостоятельно и своеобразно» (102–103). Возможна и более дробная дифференциация в связи с социально значимыми мировоззрениями: «способны расслоять язык» и «направления (художественные и иные), кружки, журналы, определенные газеты, даже определенные значительные произведения и индивидуальные люди» (103). Влияние «индивидуальных людей», которому придавала главное значение школа Фосслера, допускается лишь в качестве предельного случая.

Далее, имеется возрастная стратификация языка: «В каждый данный исторический момент словесно-идеологической жизни каждое поколение в каждом социальном слое имеет свой язык; более того, каждый возраст, в сущности, имеет свой язык, свой словарь, свою специфическую акцентную систему, которые, в свою очередь, варьируются в зависимости от социального слоя, учебного заведения (язык кадета, гимназиста, реалиста—разные языки) и других рас-слояющих факторов. Все это – социально-типические языки, как бы ни был узок их социальный круг. Возможен, как социальный предел языка, даже семейный жаргон» (103). «Наконец, в каждый данный момент сожительствуют языки разных эпох и периодов социально-идеологической жизни. Существуют даже языки дней» (103–104).

Бахтин подчеркивает, что все перечисленные языки выделяются по разным принципам: функциональному, содержательно-тематическому, социально-диалектологическому и др. «Поэтому языки не исключают друг друга и многообразно пересекаются (украинский язык, язык эпической поэмы, язык раннего символизма, язык студента, язык поколения детей, язык мелкого интеллигента, язык ницшеанца и т. п.)» (104). Ср. в современных исследованиях, например,,[720] разграничение функциональной и нефункциональной стратификации. К нефункциональной стратификации относятся, например, социальные диалекты, языки разных поколений, а также!мужские и женские (кстати, последнее разграничение у Бахтина отсутствует).

Все перечисленные различия выделяются и тогда, когда нет значительных «абстрактно-лингвистических» отличий между разными языками. Однако отличия могут быть и более существенными: «Так, уже между литературным разговорно-бытовым и письменным языком может проходить более или менее резкая грань. Различия между жанрами часто совпадают с диалектологическими (например, высокие – церковнославянские – и низкие – разговорные – жанры XVIII века)» (107). См. также в «Эпосе и романе» о распределении многоязычия между жанрами в Древней Греции (455).