Читаем Волшебные перья Арарахиса полностью

Глава XXIII

ВОЛШЕБНЫЕ ПЕРЬЯ АРАРАХИСА

Здравствуй, океан!


Джарик был редким пакостником. За то время, что он вел нас по лесу, он ухитрился всех обидеть. Раза три он больно ущипнул Фунтика, кинул палку в голову Угадая, выдернул перышко из крыла Пипа. И утащил пачку пиленого сахара из моего рюкзака.

Но… ничего не поделаешь! Джарик знал самую короткую дорогу к океану. Только поэтому мы терпели его проделки.

Деревья стали редеть. Океан еще не был виден. Но мы его хорошо слышали. Шум прибоя заглушал наши голоса.

Еще двести… еще сто шагов (я считал их про себя), и мы, миновав стройную шеренгу кокосовых пальм, вышли на берег, залитый лучами вечернего солнца.

Море мы уже видели раньше. И даже пересекли его на «Тарарабумбии». Но там, по дороге к Яфрике, попадались острова и островки. Все время была видна какая-нибудь суша.

А здесь расстилался огромный, величественный океан, без конца и края. Один пенистый вал катился за другим. Волны разбивались о песок и с шумом откатывались.

— Поздравляю вас! — торжественно сказал я своим спутникам. — Мы у цели! Завтра пойдем искать синекрасного попугая Арарахиса. А сейчас раскинем палатку и устроимся на ночлег. Эй! Где же Джарик?

Пока я поздравлял друзей, Джарик убежал в лес. Как и его невежливый папаша, он забыл попрощаться с нами. Но зато не забыл прихватить мой бинокль!


Как достать кокосовые орехи


Ночь прошла спокойно.

Мы спали как убитые под шум прибоя. Даже охрану на ночь я не выставил.

Утром, после завтрака, мы послали Пипа на разведку — расспросить местных птиц, где искать попугая Арарахиса.

Пип улетел, а мы отправились к роще кокосовых пальм, надеясь набрать орехов.

Надежды мои не оправдались. Под пальмами, правда, лежало много орехов. Но все они были расколоты и пустые внутри. Целые орехи висели только на верхушке пальмы.

Фунтик, при всех своих познаниях, не мог ничего придумать.

Я попытался было влезть на пальму, но тут же съехал по гладкому стволу вниз.

Хандрила после долгих раздумий сказал Угадаю:

— Угадайчик! Разозлись и цапни меня как следует за хвост!

— Зачем? — искренне удивился Угадай. — Разве ты сделал мне что-нибудь плохое?

— Неважно! — ответил Хандрила. — Если не можешь сразу разозлиться, вспомни какую-нибудь старую обиду!

Угадай усердно принялся вспоминать.

Он припомнил, как Хандрила утащил у него охотничью сосиску. Чем больше Угадай вспоминал про эту сосиску, тем ему становилось обиднее.

Пес зарычал и кинулся на Хандрилу. Тот помчался прочь от Угадая. Так они и бегали кругами по песчаному берегу.

Вдруг Хандрила понесся к ближайшей пальме.

С непостижимой ловкостью, перебирая цепкими лапами, Хандрила забрался на самую макушку дерева. Мы только ахнули…

Угадай бестолково скакал под пальмой и лаял. Он сильно огорчился, что не смог догнать приятеля и задать ему хорошую трепку.

Кот тем временем отдышался и промяукал сверху:

— Вот я и придумал, как достать орехи! В спокойном состоянии я не мог залезть на дерево. Когда Угадай меня как следует напугал — я забрался! Что, здорово?

Мы хором согласились, что действительно здорово.

После своей речи кот перегрыз зубами несколько стебельков, удерживавших орехи. Орехи попадали вниз, в мягкий песок.

Так Хандрила сбросил нам с десяток орехов. По одному на брата и пять про запас.

Мы приготовились уже попробовать орехи, как с пальмы раздался жалобный голос:

— Ребята! Как же я теперь слезу?

Пока Хандрила сидел на верхушке пальмы, он успокоился. И теперь не мог найти в себе достаточно смелости, чтобы спуститься.

Угадай попытался еще раз напугать Хандрилу. Но на таком расстоянии кот чувствовал себя в полной безопасности.

Пришлось мне самому принимать меры. Мы растянули большое полотенце. Я взялся за один его конец. Фунтик и Угадай — за другой.

— Прыгай! — скомандовал я коту.

— Боюсь! — храбро отвечал Хандрила.

— Прыгай, тебе говорят! — повторил я. — Ну! Раз!.. Два!.. Три!..

Хандрила зажмурил глаза и разжал лапы.

Хлоп! Все мы попадали в разные стороны.

— Давайте скорей пробовать орехи! — торопил повеселевший Хандрила. — Даром я, что ли, затратил столько энергии!

Пробовать оказалось нелегко. Кожура у орехов была претвердая. Все же мне удалось провертеть ножом большие дырки.

Мы вдоволь напились прохладного кокосового молока. Сердцевина ореха мне не понравилась. Она имела привкус хозяйственного мыла.

Впрочем, Фунтик ел ее с удовольствием. Живот у него вскоре раздулся как барабан.


Волшебные перья Арарахиса


Закусив орехами, я улегся на песок около пальмы, подложил себе под голову курточку и не заметил, как уснул.

Пока я спал, произошли важные события. Так как я их не видел и не слышал, о них расскажет Фунтик.



Это пишу я, Фунтик. А Михрютка пусть немного отдохнет.

В ожидании Пипа я решил разобрать лекарства в своей медицинской сумке. Лекарства сильно отсырели, когда мы переправлялись через Ледяной поток. Их надо было просушить на солнышке.

Пока я копался в сумке, друзья отдыхали. Угадай, щелкая зубами, ловил пролетавших мух. Хандрила мурлыкал песенку.

Перейти на страницу:

Все книги серии Необыкновенные приключения Михрютки

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза