Волшебный сундучок

оли уж ты у моря живешь, так чуда в том никакого нет, если ты как рыба плаваешь!

Так и жители Бюзума. Деревенька-то их на берегу моря стояла, и во всей округе знали: лучше их пловцов не сыщешь.

Однажды в воскресенье стали девять умных голов из Бюзума море переплывать. Плыли они, плыли, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, только оборачивается вдруг старший из них и говорит:

— Надо мне вас всех пересчитать. А то, может, кто ненароком захлебнулся да и утонул. Поглядим, все ли тут?

Стал он дружков пересчитывать:

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Ну, я и есть я… Я не в счет… Да, восемь. Так оно и есть! Один, значит, утонул!

— Дай-ка я посчитаю, — сказал другой. Стал он дружков пересчитывать: — Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Ну, я и есть я. Я не в счет… Да, восемь! Так оно и есть! Один, значит, утонул.

Опечалились дружки, назад к берегу поплыли, стали повсюду девятого искать. А старший снова их пересчитывает:

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь…

Смотрят, идет по дороге путник. Чего с ним разговаривать? Ведь в округе, кроме умников из Бюзума, одни дураки живут! Однако увидел путник голых дружков и спрашивает:

— Вы чего тут делаете?

Рассказали те ему:

— Стали мы вдевятером море переплывать, потом пересчитали всех — видим: нас всего восемь. Стало быть, одного не досчитались. Не иначе — утонул.

Подумал незнакомец и говорит:

— Дам я вам совет. Суньте носы в песок, а потом ямки в песке пересчитайте. Сколько ямок в песке найдете, столько вас всего и есть!

Обрадовались умные головы: теперь-то уж они точно сосчитают. Сунули носы в песок, потом давай ямки считать.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Девять!

Ну и радости было! Девять ямок насчитали! Значит, никто не утонул! Натянули умники платье и в деревню отправились. Рады-радехоньки!

Вот какие умные головы в Бюзуме живут!

Катль, Гретль и Уршль

   богача крестьянина был большой выгон в горах, где летом его стадо паслось, и приходилось крестьянину нанимать работниц — коров доить, сыр варить, масло сбивать. И было у крестьянина три дочери — Катль-Гордячка, Гретль-Лентяйка и Уршль-Добрая душа.

Но вот однажды не захотели работницы на выпас ходить. Спустилась одна из них с гор и говорит хозяину:

— Не останусь я на выгоне, ноги моей там не будет. Ходишь, бродишь до полуночи, скотину ищешь, а найти не можешь. Ухожу от тебя!

С тем и другая работница с гор вернулась, за ней и третья. Послал тогда крестьянин в горы сперва коровницу, потом служанку, под конец — повариху. Но все они с выгона сбежали.

Разгневался крестьянин и стал старшую дочку кликать: — Катль! Катль!

— Чего еще? — гордо спросила Катль и к отцу даже головы не повернула.

— На горный выгон в пастушки пойдешь!

— Я? В пастушки пойду? Я — старшая твоя дочка?! — отвечает Катль.

— Тогда и дом в наследство не получишь, — пригрозил отец.

Делать нечего, пришлось ей идти.

— Ладно, пойду! — говорит. А сама думает: «Ничего, стану хозяйкой, никто меня никуда гонять не будет».

Взяла Катль из кладовки еду разную — сыр, масло, хлеб — и на выгон отправилась.

Два часа она в горы поднималась, а как пришла, уселась за стол в пастушеской хижине, платок расстелила и за сыр да за хлеб с маслом принялась. Когда же вечер настал и стемнело, стала она скотину прямо из окошка хижины звать!

— Коровки! Коровки! Идите сюда!

Но ни одна корова так и не показалась. Вышла тогда Катль из хижины, стала по выпасу бродить, скотину высматривать. Ходила же она, по своему обыкновению, задрав нос.

Шлеп! Споткнулась об камень, упала и увидала на мягкой земле несметное множество коровьих следов. Пошла Катль по этим следам; идет и слышит, неподалеку кто-то стонет:

— Ох, горе мне, притомился я, умаялся, и некому мне помочь!

Вышел тут из лесу человечек — скрюченный весь, беззубый, тощий, горбатый. Подошел к Катль-Гордячке, протянул руку и говорит:

— Вот и девчоночка сюда пожаловала! Помоги мне, дай на твою руку опереться.

Увернулась от него Катль:

— Я тебе не служанка! Убирайся откуда пришел!

В тот же миг исчезла Катль с лица земли. Словно ее и не бывало.

Ждал крестьянин старшую дочку неделю, ждал другую. Надоело ему дожидаться, и кликнул он среднюю дочку:

— Гретль! Гретль!

— Чего еще? — лениво спросила Гретль.

— На горный выгон пойдешь стадо караулить.

— Так ведь в горах Катль, а мне и здесь хорошо! — отвечает Гретль.

— Тогда и тебе дом в наследство не достанется, — пригрозил отец.

Делать нечего, пришлось ей идти.

— Ладно, пойду! — говорит. А сама думает: «Ничего, стану хозяйкой, отосплюсь вволю».

Взяла Гретль из кладовки каравай хлеба и на выгон отправилась. Каждую минутку она присаживалась — отдыхала, так что и четырех часов не прошло, как девушка до хижины добралась. Пришла на выгон, на стог сена повалилась и отдыхает. До того умаялась! Отдыхала, пока солнце зашло.

Встала тогда Гретль, стала скотину высматривать и кричать:

— Коровки, коровки! Где вы?

Но ни одной коровы так и не увидела.

Идет Гретль по выгону, а глаза у нее от лености сами собой закрываются.