Воображаемые девушки

Опустился ли после этого наблюдающий, чтобы рассказать остальным? Стали ли они перешептываться, передавая из одного заложенного уха в другое, как в игре в «глухой телефон», слова: «Она вернулась. Она снова дома»?

Водохранилище ничуть не изменилось за то время, пока меня не было. Оно существовало уже лет сто, а города, затопленные им, и того больше. Оно было здесь еще до того, как я появилась на свет. До того, как моя сестра появилась на свет, до того, как наша мать появилась на свет, до того, как мать нашей матери, которую я никогда не видела, появилась на свет. Это водохранилище было здесь еще до того, как на этой земле появился кто-то похожий на нас.

И они хотели, чтобы мы знали. Это слышалось в ветре, порывы которого поднимались от воды и обрушивались на нас. В ветре, который врывался в наши окна, холодные руки которого сжимали наши шеи, а ледяные пальцы – залезали под наши рубашки.

Я обернулась к Руби. Она позволяла ветру, дующему с водохранилища, касаться себя везде, где ему вздумается, и ничего не делала. Сестра смотрела на воду, но без всякого страха.

Она была муравьем перед медведем. Девчонкой перед несущейся на нее фурой. И все равно сестра вела себя как ни в чем не бывало. Это было второе по глубине водохранилище штата, но она, в отличие от многих, кто смотрел на него, не выказывала никакого благоговейного трепета. Она не вздыхала и не говорила, что это сокровище. Она вела себя так, словно это вызов. Как будто ждала, кто из них первый отведет глаза. Руби смотрела на него так, как будто в засуху оно высохнет, а она будет радостно шлепать по оставшейся от него слякоти.

У меня возникло ощущение, что вот-вот что-то произойдет, и тут Руби отвернулась.

– Вот о чем я хотела тебе рассказать, – сказала она, как будто мы не прерывали наш разговор. – О водохранилище. О том, как оно близко.

– Можно дойти до него пешком, – сказала я.

Когда мы жили в центре города, до водохранилища нужно было ехать минут десять; а потом нам приходилось прятать машину в каком-нибудь укромном месте и идти пешком через лес. Но этот новый дом, где теперь жила Руби, был построен настолько близко к воде, насколько это позволял закон о городской границе. Водохранилище и земля вокруг него все-таки принадлежали Нью-Йорку, хотя городские власти не особо за всем этим следили. В отличие от Руби.

– Это только так кажется, – сказала она. – Чтобы дойти до него, тебе придется перейти дорогу, просто отсюда не видно. В заборе есть дырка, и я знаю маленькую тропинку через камни, но… – Тут она вдруг стала серьезной. Ее руки, обхватившие мои запястья, вдруг стали холодными, кожа – ледяной, как ветер. – Но, Хло, не ходи туда. Просто не ходи, и все.

– Ладно, – ответила я.

– Обещаешь?

Я кивнула.

– Ты даже близко к нему не подойдешь, – заявила Руби. – Даже близко

. А теперь пойдем, покажу тебе дом.

Мы оставили машину Пита там же, где она ее припарковала, в паре дюймах от крутого склона холма. Тема водохранилища была закрыта и похоронена, как и другие масштабные темы, типа матерей, которых избегают, и девчонок, вернувшихся с того света. Эта ночь была полна странностей, не казалось странным одно – то, что мы с сестрой снова вместе. Это казалось естественным.

Мы шли по тропинке из камней, Руби указывала дорогу и говорила: «Смотри, куда идешь, наступай только на камни, их для этого сюда и положили. Нет, на этот не наступай, наступай на вот тот, правильно, на тот камень». Так мы подошли к коротким, низким и большим ступенькам крыльца, а затем и к двери. Она была не покрашена и не заперта, а вместо ручки на ней зияла дырка. И тем не менее сестра широко распахнула ее и пригласила меня внутрь.

В свете нескольких ламп оказалось, что это еще не совсем дом. Вокруг нас шло полным ходом строительство. Полы и стены, собранные из деревянных панелей и обрезков, были готовы лишь наполовину, сверху свисали провода для бог знает чего. И все-таки в комнате стояла мебель: стол и несколько стульев, диванчик для двоих с одной стороны и большой диван с другой. Такое ощущение, что кому-то очень хотелось побыстрее въехать в дом. Или сначала поставили мебель, а потом вокруг нее возвели стены.

Руби ничего не сказала про состояние дома. Она ловко перешагнула яму в полу, показывая, куда мне наступать, чтобы не упасть ненароком, а потом быстро рассказала про первый этаж: кухня справа, большая гостиная слева, ванная по коридору за углом. Дверных проемов было, пожалуй, больше, чем нужно, тем более она упомянула только три комнаты, но когда я спросила, куда ведут остальные двери, Руби улыбнулась и ответила, что иногда нам бывает нужно больше одного выхода.

Джону, нового парня, чьим домом Руби распоряжалась как собственным, мне так и не представили. Сестра лишь сказала, что он где-то тут, но у нее нет настроения его искать, познакомимся завтра. Она попросит его сделать нам завтрак.