Вооружен и очень удачлив

— Вот они! Я их вижу! — выкрикнул кто-то их курсистов, но было уже поздно.

— Стоп машина! Да поднимайте же мост, болваны!

Дежурные в четыре руки вцепились в рычаг. Мост с жутким скрипом остановился и начал судорожными рывками подъем, но Шухер все же успел взлететь на крайнее бревно и подать руку Филиппу. Хендрик просто прыгнул в пустоту и повис, ухватившись за костлявые щиколотки слуги и поджимая ноги. Под выстрелы не сразу опомнившихся охранников вор втащил его на мост, и трое беглецов, тяжело дыша, скрылись за воротами.

Спасенный в последнюю секунду Хендрик выразил свою признательность коротким кивком, по команде вора послушно взлетел на лошадь и забросил в седло позади себя растерявшегося слугу.

— Погоня! — коротко скомандовал коням Шухер, и они, рванув галопом прямо с места, мгновенно растворились в предрассветном тумане под крики преследователей, которые постепенно стали окончательно неразличимы.

Первое время ехали молча, сдерживая дыхание и не решаясь оглянуться. Когда строгие заборы Северного квартала сменились неровными изгородями Огородной слободы, вор вздохнул с явным облегчением и первым подал голос:

— Вот и все, погоню можно считать законченной. Охранники отстали, поздравляю. А что за странные звуки я слышу сзади? Не бубни себе под нос, Хендрик, говори вслух, мы оторвались!

— Я не бубню, — усмехнулся Хендрик, — это Филипп.

— Простите, но у меня в животе бурчит от голода, — стыдливо признался слуга. — А мы сейчас куда?

— На усмотрение господина вора. Ведь мы в его полной власти, — с показной покорностью улыбнулся красавчик.

— А что, Хендрик, — на ходу обернулся вор, — небось, ты тоже голодный? Соскучился по домашней стряпне? Сколько вы в Башне успели просидеть: два дня? Три? Четыре?

— Не отказался бы от нормальной еды, — с достоинством согласился Хендрик и хмыкнул. — Не поверишь, но традиционный магический ужин состоит из каши и кипятка с чесноком.

— И правильно. Вы же маги, ребята! Наколдовали бы себе жареного поросенка! — засмеялся вор.

— Мы не настоящие маги, — буркнул Филипп и робко поинтересовался: — А можно просто купить поесть? Хотя бы хлебушка, а? У меня тут в кармане два сентаво завалялись…

Видимо, этот день на самом деле был каким-то особенным.

Шухер, еще минуту назад собирающийся скакать прямиком к Оскару и «ковать железо, пока горячо», сжалился над проголодавшимися недоучками.

— Ладно, так и быть, в счет дядюшкиных денег! — Свернув в сторону, вор придержал лошадь и коротко свистнул.

Явившийся из ниоткуда на свист оборванный мальчишка-посыльный получил от вора мелкую монету и приказ доставить из трактира две самые поджаристые свиные ноги.

Поручение было выполнено молниеносно.

— Свобода! — ликовал Филипп, на ходу отгрызая от копченой свиной коленки большие куски и посылая мелькающим по сторонам домам воздушные поцелуи. — Свобода! Мм! Боже, до чего вкусно!

— Теперь в Восточный квартал, — решил наконец Шухер, сочтя, что они достаточно запутали свои следы. — Твой хитрый дядюшка предусмотрительно сменил место жительства, покинув трактир своего брата Солли. Надеюсь, никто из сокурсников не знает новый адрес?

— Ни единая живая душа, — безмятежно подтвердил Хендрик.

— Тогда можем смело ехать. — Вор тихо шепнул что-то на ухо своей лошади, и гнедая красавица, круто развернувшись, сменила направление. Конь, на котором ехали Хендрик со слугой, послушно последовал за ней.

— Я думал, только наша Подлюка понимает человеческую речь, — подивился Хендрик.

— Грамотная дрессировка животных дает поразительные результаты, — поведал вор, расслабленно зевая. — Даже самого упрямого осла можно заставить слушаться тебя, если найти подходящий стимул. Если бы ты знал, Хендрик, до чего мне не терпится взглянуть в бесстыжие глаза твоего дядюшки! Прямо руки чешутся! Подождите за этим углом, я должен предварительно убедиться, что путь чист. Дай-ка мне свиную ногу для прикрытия. Сейчас, уже подъезжаем…

Однако судьба распорядилась иначе: взглянуть в бесстыжие глаза Оскара Шухеру было не суждено.

Стоило вору спрыгнуть с лошади возле дома Чайхана, как с двух сторон к нему подошли трое, и на воровских запястьях звонко защелкнулись наручники.

— Пан Шухер! — возмущенно воскликнул Кресс, отгибая полу куртки, чтобы мимоходом продемонстрировать жетон. — За прошедшие трое суток в городе совершено немыслимое число преступлений! Это переходит все границы! Вы арестованы по подозрению в краже бархатного ридикюля пани Летиции, тряпочного кошелька пана коменданта Черной Башни, коробки с церковными пожертвованиями, заначки пана цирюльника…

Это был первый случай в жизни знаменитого вора, когда ему приписали преступления, которых он не то что не совершал — он о них даже не слышал.

— То есть как? — попятился Шухер. — Ридикюль, тряпочный кошелек… погодите, это какое-то недоразумение! Бред! Жалкие гроши, по которым я не работаю! Почему вы решили, что это именно я? Нет, но вы же знаете, должны знать…

Возможно, в другой раз инспектор не отказал бы себе в удовольствии подискутировать, но сейчас он был слишком завален работой, чтобы кому-то что-то объяснять.