Вопрос мифологии

Он приходит в главный город этого острова, и в одном тихом переулочке "his eye was arrested by a tiny dwelling whose many small windows were curtained snugly, yet only so that a most warm and delicious light, as of hearts content within, looked forth. Then his heart yearned for kind company, and the desire for wayfaring died in him - and impelled by a great longing he turned aside at this cottage door, and knocking asked one who came and opened what might be the name of this house and who dwelt therein. And it was said to him that this was Mar Vanwa Tyalieva, or the Cottage of Lost Play, and at the name he wondered greatly. There dwelt within, 'twas said, Lindo and Vaire who had built it many years ago, and with them were no few of their folk and friends and children. And at that he wondered more than before, seeing the size of the cottage; but he that opened to him, perceiving his mind, said: "Small is the dwelling, but smaller still are they that dwell here - for all that enter must be very small indeed, or of their own good wish become as very little folk even as they stand upon the threshold". В Мар Ванва Тьялиева живут в основном дети - и эльфы, и люди. И в доме этом есть комната, где зимой и летом пылает огонь в Очаге сказок. И вся величественная эпопея, известная нам под названием "Сильмариллион", впервые возникает на устах сменяющих друг друга рассказчиков: хозяев дома Линдо и Вайре; ворчливого и занудливого филолога Румиля (того самого, который изобрел первые письмена); привратника Ильфиниола-Детское сердечко - он самый старый из живущих в том доме, но всегда весел как дитя; владычицы острова Мериль-и-Туринкви; и даже маленькой девочки Веанне (она рассказывает историю Берена и Тинувиэль). Правда, BLT еще трудно назвать величественной эпопеей. Отрывки из первой главы, процитированные выше, дают представление о тоне повествования. В некоторых местах оно становится торжественнее, но все же общее настроение "сказки на сон грядущий" сохраняется. Книга явно была рассчитана (если вообще была рассчитана на кого-то) на детей - вместе с историей Турина Турамбара, и с падением Гондолина (кстати, одно из первых преданий), и со всем прочим. Во всяком случае, написана она именно так, как пишут для детей люди, у которых своих детей нет.

Основная особенность мифологии этого периода - ее близость к "фольклорной", исконной мифологии. Ей свойственна яркая, цветистая, варварская фантазия и безыскуственность. Боги, несмотря на свое "ангельское" происхождение, простодушны и ребячливы, как и все языческие боги. Мудрый Ауле, который "любил нолдоров больше всех эльфов", после их бегства из Валинора ожесточился против них, "for he deemed them ingrate in that they had bidden him no farewell" - ушли и даже не попрощались, такие-сякие! "Speak not, said he, the name of the Noldoli to me no more". Вот уж, действительно, "strange is to tell"! Лориен не позволял сорвать последний цветок Серебряного Древа, "being enamoured of its loveliness and lusting to see it grow mightier than the fruit of the noon", и дело кончилось тем, что цветок оборвался и упал наземь - вот откуда на Луне пятна. Что уж говорить о Тулкасе, который так и останется похож на скандинавского Тора: "Сила есть - ума не надо"! А история о том, как Мелько забрался на небо по гигантской сосне (кстати, он и теперь там сидит)! Она вполне под стать истории о том, как Тор ловил на удочку Мирового Змея ("Старшая Эдда", "Песнь о Хюмире").

В Валиноре, кроме светлых богов, живет еще вояка Макар со своей сестрицей Меассе: в его жилище "fought the vassals of Makar clad in armour, and a clash there was and a shouting and a braying of trumpets, but Measse fared among the warriors and egged them to more blows, or revived the fainting with strong wine that they might battle still; and her arms were reddened to the elbow dabbling in that welter". Бррр!