Читаем Вопросы и ответы полностью

367 Это место явно восходит к известному свидетельству Евсевия Кесарийского в его «Жизни царя Константина». См. русский перевод: Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина. I, 19 // Сочинения Евсевия Памфила. Т. I. СПб., 1858. С. 79–80.

368

Ср. у Златоустого отца, который говорит о Кресте так: «Христос не оставил его на земле, поднял его (с Собою) и вознес на небо». Еще: «Господь не допустил ему оставаться на земле, но извлек его и вознес на небо. С ним Он имеет прийти при Втором Пришествии» (Свт. Иоанн Златоуст. О Кресте и разбойнике. Беседа 1, 4; 2, 4 // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. Т. 2. Сергиев Посад, 2013. С. 459, 471).

369 Подразумевается, вероятно, храм на вершине горы Синай. Этот храм построил около середины IV века выдающийся сирийский подвижник Иулиан Сава («Сава» на сирийском языке означает «старец»). См.: Читти Д.

Град пустыня. Введение в изучение египетского и палестинского монашества в христианской империи. СПб., 2007. С. 271. Блж. Феодорит об этом повествует так: «Убегая от почестей… Иулиан с немногими близкими учениками отправился к горе Синайской, не проходя ни через города, ни через деревни, но совершая путь по непроходимой пустыне. На плечах братия несли необходимую пищу, а также деревянную чашу и привязанную к веревке губку – она нужна была для того, чтобы, если вода находилась глубоко в колодцах, опускать эту губку и, вынув, выжимать из нее воду в чашу и пить. Путешествуя таким образом много дней, они пришли к вожделенной горе и, поклонившись Господу, пребывали там долгое время, считая для себя величайшим наслаждением пустынное место и покой души. Построив на этой горе, на которой Моисей, глава пророков, удостоился видеть (насколько это было возможно ему) Господа, церковь с алтарем, сохранившуюся и до сего времени, Иулиан возвратился в свой монастырь» (Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. II, 13 // Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. М., 2011. С. 47–48).

370

Скорее всего, церковь св. Илии, находящаяся на горе Хорив. О ней паломница IV века Эгерия пишет: «Мы начали спускаться с вершины горы Господней на другую к ней прилегающую гору. Место это, на котором стоит церковь, называется “на Хориве”. Это тот Хорив, куда бежал святой пророк Илия от царя Ахава, и на этом месте было к нему слово Господне, как написано в Книге Царств: Что ты здесь, Илия? (3 Цар. 19:9). И до сих пор показывают перед дверями церкви пещеру, в которой скрывался Илия. Показывали нам и каменный жертвенник, который святой Илия воздвиг сам для жертвоприношения Богу» (Подвижники благочестия, процветающие на Синайской горе и в ее окрестностях. К источнику воды живой. Письма паломницы IV века. М., 1994. С. 165).

371 В церковном употреблении это слово означало «управителя» и «хранителя». Имеется в виду, скорее всего, такой управитель, которому было вверено служение в храме на вершине Синая. Можно предположить, что, поднимаясь туда, он нес с собою и благовония.

372

Так мы позволили себе перевести термин ο επιστάτης, обозначающий в древнем монашестве опытного монаха, которому поручалось руководство над новоначальными иноками.

373 В своем другом сочинении – «Вопросах и ответах» (Вопрос 4) – преп. Анастасий, толкуя 1 Пет. 1:12, говорит: «Наша бескровная жертва осуществляется, совершается и сопровождается святыми Ангелами. Поэтому, как мне кажется, Ангелы желают, чтобы и в их естестве, как и в нашей плоти, вселился по сущности Бог Слово, сотворивший их. Они также желают, чтобы естество их, восседающее на херувимском престоле в лоне Отца, было поклоняемо и прославляемо нами, как поклоняется наше естество во Христе от них и от всякой зримой и незримой твари» (Anastasii Sinaitae Quaestiones et responsiones / Ed. M. Richard et J.A. Munitiz // Corpus christianorum. Series Graeca. Vol. 59. Turnhout; Leuven, 2006. P. 10). Здесь преп. Анастасий подчеркивает превосходство естества человеческого над ангельским в аспекте преимущественно христологическом и эсхатологическом: Бог Слово воспринял именно человеческую природу, обожив и прославив ее. В несколько других аспектах подчеркивает это превосходство свт. Григорий Палама: естество Ангелов не обладает жизнью как особого рода деятельностью, ибо не имеет тела и не животворит его, как наша душа. Соответственно, душа более, чем нетелесные Ангелы, создана по образу Божию и имеет господство над всей землей. Или, как кратко формулирует святитель: «Ангелы превосходят нас во многом, но в некотором отношении они ниже нас» (см. наш перевод: Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав 30, 38, 43, 62 // Свт. Григорий Палама. Сто пятьдесят глав. Краснодар, 2006. С. 56–57, 75, 89–90, 119–120).

374 Этот термин (διακονητής) предполагает одну из низших ступеней монашеского послушания для новоначальных.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Моя жизнь во Христе
Моя жизнь во Христе

«Моя жизнь во Христе» — это замечательный сборник высказываний святого праведного Иоанна Кронштадтского по всем вопросам духовной жизни. Это живое слово человека, постигшего самую трудную науку из наук — общение с Богом и преподавшего эту безценную науку открыто и откровенно. Книга переиздавалась множество раз и стала излюбленным чтением большинства православных христиан. В этом издании впервые воспроизводится полный текст уникальной книги святого праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», которую святой писал всю свою жизнь. Текст печатается по изданию 1893 года, с редакторскими правками Иоанна Кронштадтского, не сокращёнными последующей цензурой и досадными промахами редакторов и издателей. Составители старались максимально бережно отнестись к языку оригинала, скрупулёзно сверяя тексты и восполняя досадные потери, которые неизбежны при слепом копировании, предпринятом при подготовке разных изданий знаменитой книги.

Иоанн Кронштадтский , Св. прав. Иоанн Сергиев

Православие / Религия / Эзотерика
Православие и свобода
Православие и свобода

Представлять талантливую работу всегда приятно. А книга Олеси Николаевой «Православие и свобода» несомненно отмечена Божиим даром приумноженного таланта. В центре её внимания − проблема свободы воли, то есть та проблема, которая являлась мучительным вопросом для многих (и часто − выдающихся) умов, не просвещённых светом боговедения, но которая получает своё естественное разрешение лишь в невечернем свете Откровения. Ведь именно в лучах его открывается тот незыблемый факт, что свобода, то есть, по словам В. Лосского, «способность определять себя из самого себя», и «придаёт человеку отличающую его особенность: быть сотворённым по образу Божию, ту особенность, которую мы можем назвать личным его достоинством»[1]. Грехопадение исказило и извратило это первозданное достоинство. «Непослушанием Богу, которое проявилось как творение воли диавола, первые люди добровольно отпали от Бога и прилепились к диаволу, ввели себя в грех и грех в себя (см.: Рим. 5:19) и тем самым в основе нарушили весь моральный закон Божий, который является не чем иным, как волей Божией, требующей от человека одного − сознательного и добровольного послушания и вынужденной покорности»[2]. Правда, свобода воли как изначальный дар Божий не была полностью утеряна человеком, но вернуть её в прежней чистоте он сам по себе не был уже способен. Это было по силам только Спасителю мира. Поэтому, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин, «Господь, пожалев собственное творение, добровольно принявшее страсть греха, словно посев вражий, воспринял болящее целиком, чтобы в целом исцелить: ибо "невоспринятое неисцеляемо". А что воспринято, то и спасается. Что же пало и прежде пострадало, как не ум и его разумное стремление, то есть воление? Это, стало быть, и нуждалось в исцелении − ведь грех есть болезнь воли. Если Он не воспринял разумную и мыслящую душу и её воление, то не уврачевал страдание человеческой природы − потому-то Он и воспринял воление»[3]. А благодаря такому восприятию Спасителем человеческой воли и для нас открылся путь к Царству Божиему − путь узкий и тесный, но единственный. И Царство это − лишь для свободно избравших сей путь, и стяжается оно одним только подвигом высшей свободы, то есть добровольным подчинением воле Божией.Об этом и говорится в книге Олеси Николаевой. Великим достоинством её, на наш взгляд, является тот факт, что о свободе здесь пишется свободно. Композиция книги, её стиль, речевые обороты − свободны. Мысль течёт плавно, не бурля мутным потоком перед искусственными плотинами ложных антиномий приземлённого рассудка. Но чувствуется, что свобода эта − плод многих духовных борений автора, прошлых исканий и смятений, то есть плод личного духовного опыта. Именно такой «опытный» характер и придаёт сочинению Олеси Николаевой убедительность.Безусловно, её книга − отнюдь не богословско-научный трактат и не претендует на это. Отсюда вряд ли можно требовать от автора предельной и ювелирной точности формулировок и отдельных высказываний. Данная книга − скорее богословско-философское эссе или даже богословско-публицистическое и апологетическое произведение. Но, будучи таковым, сочинение Олеси Николаевой целиком зиждется на Священном Писании и святоотеческом Предании, что является, несомненно, великим достоинством его. А литературный талант автора делает сокровищницу Писания и Предания доступным для широкого круга православных читателей, что в настоящее время представляется особенно насущным. Поэтому, думается, книга Олеси Николаевой привлечёт внимание как людей, сведущих в богословии, так и тех, которые только вступают в «притвор» боговедения.Профессор Московской Духовной Академии и Семинарии,доктор церковной истории А. И. Сидоров© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Олеся Александровна Николаева

Православие / Религиоведение / Христианство / Эзотерика / Образование и наука