Вор черной масти

Сибирское Генерал-губернаторство при царском режиме имело своим центром город Читу. А история Читы начинается издавно, с 1661 года, когда был заложена крепость-острог воеводой, неким Яковым Похабовым. Название город получил от реки Чита. Чита строилась медленно, но количество населения ее постоянно росло. В 1811 году Читу украсила триумфальная арка, что сразу указало на важность и значимость этого города в Забайкальской области. Главная улица города, которая открывала "Южные ворота" с 1885 года стала называться Иркутской, но в 1939 году ее изменили на Ленина. Правда, многие читинцы по-прежнему именовали ее Иркутской. Эта улица была главной, а значит, на ней располагались все главные административные здания города.

Шумовский дворец, который выходил на улицу Ленина своим левым крылом, был построен архитектором Пономаревым Ф.Е. в 1912-1914 годах. С 1937 года в доме располагалось УМГБ и штаб войск Забайкальского Военного Округа. Но до этого дворец сменил множество хозяев: сразу после постройки, его заняли деловые конторы. После начала Первой Мировой войны подвал архитектурного комплекса, стал служить тюрьмой для австро-венгерских военнопленных. В 1918 году этот дом стал местом съезда Советов Рабочих и Солдатских депутатов. При атамане Семенове, дом стал сразу концертным залом, канцелярией и консульством Японской миссии в России. В 1920 году дворец стал Министерством иностранных дел, новой Дальневосточной республики. Но это государство просуществовало недолго и вошло в состав РСФСР. В 1922 году в доме стала располагаться библиотека. В 1923 году дворец братьев Шумовых был объявлен Дворцом Труда. Пока не перешел в постоянное ведомство НКВД-МГБ.

В подвале, который оказался специальной тюрьмой МГБ, меня первым делом меня повели в уборную, откуда я попал в душ, где у меня отобрали все лагерные вещи, заставив сложить их в мешок, который куда-то унесли. Вода в душе оказалась горячая, и я с огромным наслаждением мылся, наверное, полтора часа. Я много раз натирал себя хозяйственным мылом, подставляя измученное тело под струи воды, смывая с себя лагерную грязь и яйца платяных вшей.

Меня в душ сопровождали два охранника, которые к моему удивлению не торопили меня, не повышали голос и вообще вели себя как наблюдатели, не более. Один из них, после того как я закончил мыться, даже протянул мне широкое полотенце, что меня страшно удивило. Я уже успел привыкнуть в лагере, что охрана не считает политических заключенных за людей и вдруг такая нехарактерная любезность. Это меня не только удивило, но и насторожило.

Мне принесли чистое белье, не сильно поношенное, которое пришлось мне впору. Одели меня в гимнастерку военного образца, но без погон и петлиц, солдатские штаны, сапоги правда были сильно стоптаны, но и они по сравнению с моей полуразвалившейся обувью, подвязанной тесемками выглядели почти новыми. Мне выдали бушлат, зимнюю шапку и снова сводив в уборную, ввели в небольшую подвальную комнату без окон в особняке, в которой меня ожидал ужин, показавшийся мне роскошным. Жареная картошка с котлетами и черным хлебом, стакан горячего чая с сахаром и лимоном. Даже салфетка была! Я, увидев еду и получив подтверждение, что это приготовлено для меня с жадностью набросился на еду, не обращая никакого внимания на своих конвоиров. Когда с едой было покончено, я, набравшись наглости, попросил закурить, и мне, молча, протянули папиросу Казбек, которую я с наслаждением выкурил. Затушив окурок, я спросил, что мне делать дальше. В ответ мне предложили ложиться спать на деревянном топчане, который стоял тут же в комнате. Мне сказали, что завтра за мной придут. Я смертельно устал от дороги, поэтому, как только за моими конвоирами закрылась дверь, я прилег и моментально уснул нисколько, не заботясь о завтрашнем дне. Какой зэка в моем положении будет думать об этом, если у него есть возможность выспаться в тепле и сытости за много дней.

03 апреля 1949 года. 09 часов 18 минут по местному времени.

Управление УМГБ города Читы.

***

За столом в подвальном кабинете, куда меня привели, сидел майор ГБ. Признаться, я не смог до конца привыкнуть к синей форме, в которой ходили МГБешники, но майорские погоны ничем не отличались от тех, которых я знал. На его груди был приколот один длинный ряд наградных колодок.

- Заключенный номер Н-283, осужденный по статье 58-10 прибыл, - отрапортовал я бесцветным скучным голосом.

Майор, не вставая из-за стола, показал мне рукой на стул, стоящий по другую сторону стола и жестом пригласил садиться.