Вор черной масти

В послевоенном СССР у населения было припрятано великое множество различного оружия. Достаточно вспомнить депортацию крымских татар в 1944 году. Комиссары госбезопасности Б.З. Кобулов и И.А. Серов, отвечавшие за депортацию в докладе Л.П. Берия сообщили, что было изъято огромное количество различного огнестрельного оружия, в том числе миномёты и пулеметы, и, большое количество гранат и винтовочных патронов.

Я походил по базару, бесцельно слоняясь по рядам. Купил стаканчик прошлогодних семечек и, лузгая, направился к тому самому мужичку, которого Мария окрестила "вором-верхушником". Я приблизился к нему и как бы невзначай поинтересовался:

— Бегаешь[68]?

Он с беспокойством оглядел меня с ног до головы, видимо не зная как ему вести себя со мной и что отвечать. Левой рукой я провел по щетине на щеке, открывая ему для обзора тыльную сторону кисти. Он мигом срисовал мои пять крестов и знак крытки. После чего сразу ответил:

— Давно на волю вышел?

— Месячишко уже, — быстро соврал я. — С инструментом не пособишь?

— Что нужно? — его голос стал совсем тих, еле слышен. — Я без инструмента справляюсь.

— Я усек, — ответил я. — Но я не такой. Я серьезный.

— Валентине бы хрюкнул[69], она пособила.

— Я с бабами дела не имею, — поморщился я.

— Могу показать, — предложил верхушник. — Есть уркаган[70] один. Только я в этом путаться не хочу.

— Кто ж тебя заставляет?

Через несколько минут я уже разговаривал с рыжеволосым веснушчатым уркаганом. Он попробовал поиграть со мной словами как с фраером, но быстро выдохся. Ему не хватило опыта тягаться со старым вором. Он это сразу прочувствовал, и разговор немедленно перешел на деловой тон:

— Что нужно, батя?

— Желательно немецкий пистолет системы Вальтер и к нему две полные обоймы.

Он задумался на несколько мгновений.

— Три с половиной тысячи имеешь?

— Расчет сразу! — обнадежил я.

— Идем! — позвал меня за собой уркаган.

Мы отошли к дощатому забору на краю базара. Здесь уркаган попросил меня немного обождать и быстро ушел. Я успел выкурить две папиросы, прежде чем он появился снова.

— Деньги! — потребовал он.

Я отсчитал нужную сумму купюрами и получил в руку завернутый в тряпицу пистолет. Не рассматривая, сразу сунул его в карман галифе. Вес не велик, штаны не спадут.

— Товар хороший, доволен останешься, — заметил уркаган. — Только в смазке. Нужно почистить. Сам увидишь. Если что понадобится, знаешь теперь, где меня найти…

И он зашагал прочь с гордо поднятой головой. Ему было лет шестнадцать. Что заставило его ступить на этот скользкий путь?

Глава 10. Доля воровская

Постановление от 7 августа 1932 года

"ОБ ОХРАНЕ ИМУЩЕСТВА ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ, КОЛХОЗОВ И КООПЕРАЦИИ И УКРЕПЛЕНИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ (СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ) СОБСТВЕННОСТИ

… 1. Приравнять по своему значению имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т. п.) к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этого имущества от расхищения.

2. Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества.

3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по делам о хищении колхозного и кооперативного имущества"…

* * *

"Указ семь-восемь шьешь, начальник?"

Из фильма "Место встречи изменить нельзя".

08 июня 1949 года. 14 часов 34 минуты по местному времени.

Продовольственный склад города Читы.

* * *

Контору Жобина при продовольственном складе я нашел без всяких проблем.

Жобин сидел в своем кабинете, зарывшись в ворох бумаг и нацепив на нос велосипед[71] имел определенное, хотя и отдаленное сходство с Берия. Только надо заметить, что Лаврентий Павлович никогда не позволял себе так разъедется как этот боров.

Я, наблюдая за Жобиным, прикинул в уме, что самое лучшее средство для людей при лечении от излишков веса — личные встречи с усатым, после которых человек сразу терял до двух килограммов веса, а потом продолжал делать это и дальше, трясясь от страха ночами в ожидании неминуемого ареста.

На стене, над столом Жобина висел неизменный атрибут любого Советского кабинета и учреждения — портрет великого вождя Сталина. Как усатого только не называли! Величали: "отец народов" "великий полководец" "великий вождь" "гениальный учёный", "лучший друг писателей", "лучший друг физкультурников", "великий вождь и учитель", "лучший друг ученых". Но я знал его по другому обозначению, никогда не появляющемуся в прессе: "Лучший усатый друг "зэка"!

К этому портрету, очевидно, давно никто не прикасался. На нем виднелись следы застарелой паутины и отчаянной деятельности неистребимого племени мух, уделавших стекло портрета своими испражнениями.

В кабинете находилось еще несколько шкафов-стеллажей, забитых папками с документацией и пара стульев. Я вошел в кабинет и, не дожидаясь приглашения, присел на один из свободных стульев, стоящий напротив стола.