Вор черной масти

Вошел, даже не поздоровался, жлоб некультурный! Но Вася даже не замечал этого:

— Что вы говорите, милейший! Неужели Илларион Трофимович?

— Да. А что в этом особенного?

— У меня был один знакомый по имени Илларион Трофимович, но тот был авиационный конструктор! Вы случайно не его родственник? — нес пургу Вася.

— Нет. Не знаю о ком вы говорите! — ответил Жобин. — Таких родственников я не имею. Лучше покажите мое место, куда мне можно сложить свои вещи.

— О! — Вася закатил глаза. Метла у него была хорошо подвешена. — Это не так просто! У нас тут в хате арестанты все разные. Есть воры, есть бандиты, есть хулиганы. И политики тоже есть! Вот я — вор!

Объявив это, Вася припотел пальцем потыкал, показывая на политиков, — Они — фашисты, изменники Родины, по пятьдесят восьмой. Ты у нас, кто?

— Наверное, я тоже вор, — неуверенно произнес Жобин, шевеля бульдожьими щеками.

— О, как! — Вася припотел театрально взмахнул руками и многозначительно посмотрел в воровской угол. — Тогда ты выходит наш человек!

— А как же! — приободрился завсклад. — Я не изменник какой-нибудь.

— Ну как занырнул сюда? За что тебя захомутили?

Жобин покряхтел и наконец, выдавил из себя:

— За растрату. Но я не виноват! У меня бухгалтер работал, еврейчик один по фамилии Штерн. Так он, шельма, полсклада разворовал, а на меня все повесили. И представьте себе, сбежал куда-то! Но я уже доказал на следствии, что вся растрата — дело рук Штерна, а я тут совершенно ни при чем. Немного посижу здесь, пока следствие идет. Меня обещали скоро выпустить.

— Твой ум, папаша, меня крайне восхищает… — Вася уже давно играл в свою игру, но толстый гость ничего этого не замечал. — Сейчас шконочку тебе лучшую сообразим. Ты же свой, правильный! Жить будешь — как сыр в масле кататься! Пошли, Илларион Трофимович, будем тебя селить к нам, к ворам.

Проворовавшийся завсклад расцвел в довольной улыбке. С некоторым презрением он взглянул на ухмыляющихся политиков, он важно проследовал за Васей к нашему углу, где располагались четыре блатные шконки.

С одной из соседних шконок Вася быстрехонько согнал бандита-бытовика, показал Жобину:

— Твоя! Фартовая воровская!

Жобин сел на нее, положил рядом мешок. Сказал:

— Поспать хочу! Устал я очень сегодня. Допросами замучили!

— Угостить бы надо новых друзей, — не отступая от игры, как бы виновато попросил Вася.

— Да, да, конечно, — сразу засуетился Жобин. — Вот тут у меня сало с чесноком, хлеб, яйца вареные…

Я, тихо лежал на верхнем ярусе, знаками показывал Васе, что бы тот не выдавал мое присутствие здесь. Вася понял и оставил Жобина в покое, разрешив ему спокойно лечь спать. Но перед этим выцыганил у Жобина целый кирпич хлеба, здоровенный шмат сала и десяток яиц сваренных вкрутую.

22 июня 1949 года. 07 часов 11 минут по местному времени.

Тюрьма города Читы.

* * *

Утром я проснулся рано, сходил помочился в парашу и вернулся на свое место. Жобин уже проснулся. Он о чем-то тихо переговаривался с Белкой и Васей. Увидев меня, Жобин всплеснул руками:

— Вот вы где Наум Исаакович! Тоже попались, значит!

— Ты меня пройдохой обзываешь, шельма я, говоришь? — спросил я.

— Это вам послышалось, — стал увиливать Жобин.

Я решил не поднимать хипеш, отложить все на потом. Сказал Жобину:

— Делись пайкой, если в нашу коморку ввалился! Только я, не Наум Исаакович, Ларик!

— А кто? — Жобин вылупил зенки.

— Фокусник меня кличут, — я одарил его фиксатой улыбкой. — А имя мое — Михаил.

— Это что, когда в тюрьму садишься, нужно имя менять обязательно? — непонял Жобин.

— Ну а как я на свободу выйду с уголовным прошлом? — тер я ему по ушам. — Непорядок будет!

Жобин задумался, но я не дал ему погрузиться в размышления:

— Завтрак — прежде всего! — заявил я. — А то от голода позвоночник к спине прилипнет, а лепилы этого допускать не рекомендуют!

Мы вшестером дружно набросились на продукты принесенные Жобиным и работали челюстями как динозавры, ухватившие добычу.

После сытной еду, покурив в кайф папиросы Норд, Котька Ростов предложил Жобину:

— Садись катать с нами.

И показал колоду карт.

— А что это за карты какие-то странные? — удивился Жобин.

— Самые нормальные стиры! — ответил Котька Ростов. — Лучше и не бывает!

Жобин попросил посмотреть самодельные карты, которых он раньше никогда не видел.

— А картинки где? — Жобин повертел их в руках.

— А что и так не ясно? Вот видишь, ветка с листочками — это валет, две ветки — дама, а три — король!

Играть в карты было запрещено, как в тюрьме, так и в ИТЛ. Но поскольку урки не могли обойтись без карт, им приходилось изготовлять их самостоятельно. Для этого брали обычные газеты, и аккуратно разрезав их на прямоугольники, склеивали в несколько слоев картофельным крахмалом, который извлекали из баланды. Или клеем из протертого хлеба. Черную краску получали из резиновой подошвы обуви, пережигая ее в сажу. Красной краской чаще служила обычная кровь. Когда карты подсыхали, двумя цветами наносили обозначение мастей и достоинства.

Вертухаи просто измучивались, отбирая у блатных колоды карт. Отобрал, успокоился, ан нет, блатные опять играют, но уже другой колодой.