Вор звездной пыли

Мужчина поджал губы и щелкнул пальцами. Один из наемников вложил Расулу в руку кошель, и тот протянул его Лули. Она посмотрела на лежащие в нем монеты и на всякий случай, чтобы ее не обманули, подбросила свою монету. Выпало человеческое лицо. «Правда».

Она подала мужчине пузырек.

– Ты просил магию «Эликсир возрождения».

Мужчина выхватил у нее пузырек, и Лули улыбнулась под шарфом, глядя, как он возится с пробкой. Он был так возбужден, что у него руки тряслись.

«Если бы он только знал, насколько просто было найти такую магию».

Она перевела взгляд на Кадира. Хотя его лицо оставалось бесстрастным, как обычно, она представила себе на его губах довольную улыбку. Она вспомнила слова, которые он произнес в тот день, когда она поделилась с ним заказом Расула. «Кровь джинна – лекарство для человека».

Люди не случайно назвали его «Эликсиром возрождения».

Причина стала ясна, когда Одноглазый Купец залил себе в глаз содержимое пузырька. Лули смотрела, как по его щеке потекли искрящиеся слезы, заставляя кожу сиять. Однако этот эффект был временным, а вот со слепым глазом купца происходило нечто более кардинальное.

Темнота расцветала в центре его зрачка, словно чернильное пятно, расползающееся на свитке. С каждым мгновением она распространялась, становилась все шире и шире, пока чернота не посветлела до темно-коричневого цвета.

«Да уж, лекарство».

Вскоре из его глаз потек не так называемый «Эликсир», а настоящие слезы. Даже наемники не смогли скрыть потрясения, когда Расул устремил на них оба своих глаза.

– Хвала богам! – прошептал он.

Лули ухмыльнулась.

– Цена была должной?

– Такое чудо бесценно. – Расул потер мокрое от слез лицо, стараясь не задеть оживший глаз. – Будь тысячу раз благословенна, Лули аль-Назари.

Лули наклонила голову.

– И тебе тысячу благословений. Можно дать тебе совет? – Расул замер, глядя на нее. – Советую придумать себе новое именование. «Одноглазый» звучит слишком мелодраматично.

Купец расхохотался. Лули с удивлением заметила, что смеется вместе с ним. Когда Расул закончил осыпать ее похвалами и настоял на том, чтобы позже устроить ей великолепный пир, она ушла.

Идя по коридору, они с Кадиром обменялись взглядами. Джинн приподнял руку, чтобы продемонстрировать разглаживающийся шрам от раны, которую он нанес себе всего несколько дней назад.

Она одними губами произнесла: «Шукран, ох, святое, бесценное чудо!»

Кадир пожал плечами. Кажется, он старался не улыбнуться.

«Мама и папа умерли». Эти слова так и крутились у нее в голове. Лейла пыталась их утопить, но они снова всплывали, и из этой реальности невозможно было сбежать.

Если бы джинн не волок ее через пустыню, она бы уже давно сдалась под весом своего горя. Но даже когда ее тело становилось тяжелым от усталости, он продолжал двигаться вперед. Поначалу она презирала его за это и даже страшилась его.

Однако страх постепенно угас, сначала превратившись в неохоту, а потом в безнадежность. Какая разница, куда именно ведет ее джинн? Он сказал, что компас, который дал ей отец, приведет их в город, но город ее не интересовал.

Ничто ее не интересовало.

Спустя много восходов она рухнула. Хотелось плакать, но слишком сдавило грудь и невероятно пересохли глаза. Джинн терпеливо ждал. Когда она не встала, он поднял ее и пристроил у себя на плечах. Ей пришлось цепляться за него, пока он карабкался вверх по обрыву.

В ту ночь, после того как джинн развел костер, просто щелкнув пальцами, он достал из кармана монету и положил себе на ладонь.

– Смотри.

Кадир сжал монету в кулаке. Когда он снова разжал пальцы, ладонь оказалась пуста. Лейле невольно стало любопытно. Она спросила, не магия ли это, а джинн снова сжал и разжал кулак – и монета уже была у него на ладони.

– Фокус, – сказал он.