Г р о м а д и н. Наш физик, уважаемый Роман Романыч, жаловался мне, что ребята потеряли вкус к занятиям в физическом кабинете.
Л е в а. А что там есть, в вашем физическом кабинете!
Г р о м а д и н. В нашем? Что же плохого в нашем физическом кабинете?
Л е в а. Туда только малышам ходить, резиновые моторчики крутить для смеху! Взрослым людям там нечего делать.
Г р о м а д и н. Но если ты взрослый человек, то должен знать, что как раз физический кабинет больше всего пострадал от бомбы. Электрохозяйство нарушено. Многие ценные приборы безвозвратно погибли.
Л е в а. Ценные! Да теперь у каждого из ребят, кто самостоятельно дома работает, поценней найдется!
В и к т о р. Ну, уж это ты, Лева, загнул.
Л е в а. Загнул?
Г р о м а д и н. Пещера Лейхтвейса? Ну-ну…
Л е в а. Моя мастерская. Сам построил.
В и к т о р. Понятно… Фотоэлемент включает моторчик, моторчик открывает дверь.
Л е в а. Моторчик, моторчик… Что ты понимаешь!
В а л я. Какие мы все были глупые!
Б о р и с. Валя?
В а л я. Борис? Ты пришел? Я знала, что ты придешь! Какой ты молодец, Борька!
Б о р и с. А разве могло быть иначе?
В а л я. Ах, Боря, если бы ты знал, какие мы все были глупые!
Б о р и с. Я очень рад, что именно ты признала это, Валечка! Я больше так не могу… Я соскучился по тебе, мне нужно тебя видеть, говорить с тобой, делиться всем, как бывало. Я ведь знал, что сегодня у вас ничего не выйдет. Пойдем погуляем. Я нарочно освободил этот вечер от занятий. Мы же две недели не виделись с тобой. Две недели!
В а л я. Нет, Боря, иди один.
Б о р и с. Но почему? Неужели из-за наших разногласий насчет Левы? Ведь уже договорились. Вернее, каждый остался при своем мнении. Это же не должно влиять на наши отношения?
В а л я. Ах, Боря, Боря! Ты ничего-ничего не понимаешь.
Б о р и с. Я?
В а л я. И вообще тебе лучше уйти отсюда.
Б о р и с. Но почему, Валя? Почему ты стала какая-то совсем-совсем другая?
В а л я. Потому что ты стал другой, Боря.
Б о р и с. Вовсе нет. Я такой же самый. Ну, взгляни же на меня получше, Валя… Валечка…
В а л я. Зачем?
Б о р и с. Понимаю. Значит, место уже занято?
В а л я. Какое место?
Б о р и с. Думаешь, не вижу? Я все вижу! Нравится Лева — так и скажи прямо, и нечего наводить тень на ясный день!
В а л я. Одно тебе скажу — не умеешь ты дружить, Боря.
Б о р и с. Ах, не умею? Научи!
В а л я. Научить?
Б о р и с. «Былое и думы»? Спасибо! Двадцать раз читал, я не семиклассник!
В а л я. Ты? Да… Пожалуй… Ты гораздо старше… Ты старый-старый, очень старый человек!
Б о р и с. Как это понять?
В о л о д я. Валя! Привет! Еще не начинали? Где же Лева?
В а л я. Вспомнил все-таки?
В о л о д я. Не надо, Валечка! Если бы ты только знала… Таня решила, наверное, что я круглый идиот. Все действие просидел, как бобик, только глазами хлопал. На сцене поют, а у меня на сердце кошки скребут. В конце концов не выдержал, все объяснил Тане — и сюда! Начинаем? Предлагаю — с литературы. Возражений нет? Принято!
Что ты, Боря?
В а л я. Они! Идем! Я тебе все объясню.
Г р о м а д и н
Б о р и с
Г р о м а д и н. Что вы так удивляетесь? Я же не удивляюсь, что вижу вас здесь, и именно сегодня.
Б о р и с. Почему?
Г р о м а д и н. Сегодня вы начинаете занятия с Левой?
Б о р и с. Мы?