Ворон – Воронель

Август

Меня весь август лихорадило,Весь август в крайности бросало,А рядом ликовало радиоИ лихо войнами бряцало.А в мире спорили ученые,А в мире землю брали с бою,А в мире белые и черныеВсе помешались на футболе.Проникновенный голос диктораКончал и начинал сначала, (может быть: Смолкал)А я не слышала, не виделаИ ничего не замечала.Я, подгоняемая страхами,Неслась, как лошадь призовая,И вещи от меня шарахались,Меня во мне не признавая.Мой стол под пальцами корежило,Мое перо из рук валилось,

И зеркала кривыми рожамиВыказывали мне немилость.И было мне плевать решительноНа дыры в мировом цементе,И был мой август разрушительнейЗемлетрясения в Ташкенте.1967–1968

Моя душа желала мира…

Базар был вовсе не библейский:Был крытый рынок в землю врыт,И рдели редкие редискиСреди бочонков и корыт.От свеклы и от связок лукаЯ, бережа последний грош,Шла под развесистую клюкву,Где громоздились груды груш,Где хищно скалились гранаты,Где ярлыки нелепых ценВ глазах взрывались, как гранаты,Вводя имущественный ценз.

Я выбирала, как невесту,Один зеленый огурец,И шла по тающему настуВ свой белокаменный дворец.Моя душа желала мира,Но мир не шел к моей душе,И коммунальная квартираЖдала на верхнем этаже.Набором вечных категорийПестрели столбики газет,И волновалась в коридореБольшая очередь в клозет.Дымились в блюдечках окурки,Пылились книги в тесноте,Кипели чайники на кухне,И мира не было нигде…1968

Городской ноктюрн

Когда вечер шагами заполнен

И на сотни окон измельчен,Остывают июльские полдниВ подворотнях, пропахших мочой.Остывают июльские грозыВ полутьме коммунальных квартир…На работу выходит угрозыск,На охоту выходят коты.Бродит ветер, ленив и заносчив,И брезгливо касается стен;И дома выплывают из ночи,Осененной крестами антенн.1968

Сиротское

Сперва мне было не до шутокНа улицах твоих, Москва,Язык автобусных маршрутовБыл непонятен мне сперва.Но мне открылся постепенноКрылатый смысл твоих кривых,И я в лицо узнала стены,

И пульс мой к скорости привык.И, настрадавшись до отвала,Я приняла твои права,Но неизменно оставаласьТы мачехой моей, Москва.Как ни зови, как ни аукай,Никто не отзовется мне,И ни в одном из переулковМне не зажжется свет в окне.Меня ни братом, ни сестроюНе одарила жизнь в Москве:Лишь с матерью-землей сыроюСиротство состоит в родстве.А мне бы только лампу в доме,Где у стола сидит семья,Чтоб затянулась на изломеИ на излете жизнь моя.1968

* * *