Белые не могли закрепить за собой станций Воропоново и Гумрак и под давлением наших войск вынуждены были начать отход.
По занятии станции Воропоново товарищ Ворошилов доносил товарищу Сталину[38]
: «Положение на фронте восстановлено, нами заняты известные Вам позиции. Кавалерия противника силою около 1000 человек стремится зайти с левого фланга Балкой Червленой; приняты необходимые предупредительные меры; мною отдано распоряжение начальнику Морозовско-Донецкой дивизии произвести некоторую перегруппировку для упрочнения положения. Рано утром объеду весь фронт, а по объезде подробно донесу Военсовету; считаю крайне важным курсирование броневых поездов — одного севернее Гумрак, Котлубань и двух на юге, Сарепта, Тингута-Абганерово, теперь там один путь. Пошлите на север второй Сибирский. Рекомендую серьезно следить за положением севера.Член Военсовета Ворошилов».
Но хуже обстояло дело севернее ст. Гумрак. Наступавшая здесь группа Фицхелаурова с каждым днем все ближе и ближе подходила к Царицыну. Поэтому опасность продолжала еще нависать над Царицыном.
Товарищи Сталин и Ворошилов принимают ряд чрезвычайных мер для того, чтобы не допустить белых в Царицын, хотя бы на несколько часов.
Этот период работы товарища Сталина очень ярко описан товарищем Ворошиловым в книге «Сталин и Красная Армия»[39]
.К. Е. Ворошилов пишет: «Помню, как сейчас, начало августа 1918 г. Красновские казачьи части ведут наступление на Царицын, пытаясь концентрическим ударом сбросить красные полки на Волгу. В течение многих дней красные войска во главе с коммунистической дивизией, сплошь состоявшей из рабочих Донбасса, отражают исключительной силы натиск прекрасно организованных казачьих частей. Это были дни величайшего напряжения. Нужно было видеть товарища Сталина в это время. Как всегда, спокойный, углубленный в свои мысли, он буквально целыми сутками не спал, распределяя свою интенсивнейшую работу между боевыми позициями и штабом армии. Положение на фронте становилось почти катастрофическим. Красновские части под командованием Фицхелаурова, Мамонтова и других хорошо продуманным маневром теснили наши измотанные, несшие огромные потери войска. Фронт противника, построенный подковой, упиравшейся своими флангами в Волгу, с каждым днем сжимался все больше и больше. У нас не было путей отхода. Но Сталин о них и не заботился. Он был проникнут одним сознанием, одной единственной мыслью — победить, разбить врага во что бы то ни стало. И эта несокрушимая воля Сталина передавалась всем его ближайшим соратникам, и, невзирая на почти безвыходное положение, никто не сомневался в победе.
И мы победили. Разгромленный враг был отброшен далеко к Дону».
К этим замечательным строкам К. Е. Ворошилова необходимо добавить ряд фактов о деятельности и самого Климента Ефремовича в это трудное для нашей родины время.
Один из участников обороны Царицына следующим образом описывает деятельность К. Е. Ворошилова: «Захваченный целиком одним стремлением сделать все необходимое для разгрома белых, он, не щадя самого себя, почти все время отдавал фронту, бросаясь на самые ответственные участки, организуя сопротивление наступающему врагу и готовя одновременно ответный удар. Возвратясь с юга, как только появились угрожающие признаки под Царицыном, он почти без отдыха лично руководит перегруппировкой на боевых участках, принимает на месте решительные меры по укреплению боеспособности частей, не щадя трусов и предателей. Где это необходимо, — сам становится во главе лучших бойцов, бросается с ними на зарвавшиеся части белых, бьет их, чем добивается морального подъема. Всюду чувствовалась решительная рука большевика-командира, расчетливо подготовлявшего на фронте по плану, принятому Военным советом, контрудар. В этой операции товарищ Ворошилов развернул все свои способности крупного, талантливого военного начальника, организатора и использовал целиком свой личный авторитет и исключительную храбрость. Согласованная, слаженная работа Военного совета во многом способствовала быстрому проведению в жизнь намеченных мероприятий, что скоро стало сказываться на общем положении фронта.