Воровка чар

Отдав команду спешиться, командир разъезда соскочил со своего коня и скрылся в пристройке. Верховые стали перебрасываться шуточками, лысый стащим меня с Облачка, словно куль с мукой. Не удержавшись на ногах, я грохнулась в пыль, солдаты захохотали. Для них обычный день, обычные пленники, и томительное ожидание вечернего глотка хмеля. Вит слез сам, не давая светловолосому повода извалять себя в грязи. Верховые деловито привязывали лошадей.

На подошедших к башне мужчин, я обратила внимания не сразу. Они шли, неторопливо беседуя, как и другие горожане, уже освободившиеся со службы, или никогда на нее не ходившие. Поднявшись, я прислонилась к теплому боку кобылы, подняла голову и… похолодела. В отличие от Тамита, встреченного нами у Вышграда, эти не скрывали своего ремесла, на одежде каждого был вышит знак, чем-то неуловимо напоминающий рисунок на руке Риона. И чем-то отличавшийся.

Маги!

Вит сделал маленький шаг в сторону, почти незаметный, но, тем не менее, встал так, чтобы хоть немного загородить меня от чаровников. Что это? Случайность? Или…

Солдат со шрамом, что-то сказал лысому, тот хохотнул, и они уже вдвоем уставились на нас. Облачко фыркнула, потянулась к ближайшему кусту, нервно отмахиваясь от мошкары хвостом.

Один из чаровников бросил на нас рассеянный взгляд и вернулся к разговору с товарищем. А потом, словно с опозданием осознав, что именно видел, споткнулся на полуслове, и уже целенаправленно посмотрел на меня. Его спутнику ничего не оставалось, как повернуться в ту же сторону.

Я в очередной раз помянула Эола.

Не было ни криков, ни вопросов, ни предложений сдаться, ничего лишнего. Они действовали одновременно и слаженно, словно не раз отрабатывали действия, не раз ловили подобных мне. Или убивали.

Но что обиднее всего, ни один не задался вопросом, не задумался — зачем устраивать балаган, когда нам и так готовят камеры в каземате? К чему бить из пушки по воробьям? Мы же были связаны и находились под конвоем. Но они не думали.

Никто ничего не успел понять, ни мы, ни стражники, лишь деревенский мерин Михея тревожно взбрыкнул, стараясь вырвать привязанный повод, да Облачко отшатнулась в сторону.

Две лиловые змейки сорвались с рук магов, упали на землю, и, словно ручные, очертили в пыли сияющий круг, соединяясь за спиной и заключая внутрь нас с Витом. Холодное пламя, потрескивая, взметнулось вверх, схлопываясь и образуя над нами прозрачный купол, совсем, как на ярмарочном балагане. Солнце стало блеклым, размытым и лиловым. Нас будто накрыли бычьим пузырем, или гигантским чугунком с полупрозрачными стенками.

Нет бы сразу укокошить, как все нормальные люди.

Не знаю, как это смотрелось снаружи, а изнутри отсвечивающие лиловым огнем стены купола ощетинились тонкими иглами. Шипы хищно пульсировали и тянулись ко мне. Их голод, их жадное внимание, устремленное куда-то внутрь, казалось почти осязаемым.

— Айка! — я почувствовала прикосновение к спине. — Айка, спокойно.

Отступила еще на шаг и поняла, что дрожу, как заяц. Дрожу и прижимаюсь к Виту. Сейчас не имело значения, кто он. И кто я.

— Не дергайся, — зашептал вириец.— Убьешь нас обоих.

Шипы двинулись, следя за движениями, ощущая что-то недоступное человеку, как летучая мышь слышит отраженное эхо звуков, как кошка чувствует окружающий мир усами.

Иглы смотрели, иногда чуть удлиняясь, словно желая коснуться. Я выставила связанные впереди руки. Не дам, не позволю! Только не это… Зверь, спящий внутри, поднял голову и зашипел. Мышцы напряглись, кожу стало покалывать. Чудовище заворочалось.

— Айка, — вириец повысил голос. — Не смей применять магию.

Кончики шипов потемнели, стены купола дрогнули и приблизились. Чугунок разом уменьшился в размере. Ужас тугим кольцом свернулся где-то внизу живота. Шипение сменилось рыком. То, что жило внутри меня, больше всего хотело броситься на лиловое свечение.

— Не надо, — попросил Вит, касаясь подбородком моей головы. — Айка, это ловушка, — я почувствовала, его прикосновение, его руки, все еще связанные спереди, как и у меня, опустились на плечи. Я оказалась в их кольце. Он обнимал меня, одновременно лишая возможности двигаться. — Выпустишь силу хоть на кьят, магия отразится от уловителей и усиленная в десяток раз вернется к хозяину. Нас разорвет на куски.

Я слышала его и не слышала. Слышала и не могла ничего поделать, то, что жило внутри, уже проснулось и примеряло на себя тело.

Очередной рывок стен и шипы приблизились еще на локоть. Близко. К ним тянуло, как может тянуть к любой опасности. От них отталкивало, как может отталкивать близость смерти. Две противостоящие силы столкнулись внутри купола.

Зверь ворочался, пробуя человеческое тело на прочность.

— Айя, не надо, — прошептал Вит.

Собственное имя, произнесенное мягким голосом, на миг привело в чувство. Только бабушка называла меня так. И только ее голосе слышалась доброта, больше ни в чьем.

Вириец продолжал прижимать меня в себе, я слышала, как бьется сердце в его груди. Зверь оскалился недовольный промедлением.

— Нет, пожалуйста! — безмолвно закричала я.