Ворожея

Ворожея принялась поскорей разжигать костер. Воста бросила еще один внимательный взгляд на спутницу и снова скрылась в лесу. Верные кремни не подвели — и Милава уже грела руки да сушила рубашку, с удовольствием вытянув ноги у небольшого огонька.

— А-а-а! Милава! — донесся дикий крик Восты. — Помоги!

Ворожея выскочила из круга и понеслась к лесу. Но добраться до спутницы не успела — дорогу перегородил рыжий волколак. Она попятилась к реке. Уж к русалкам он точно не сунется! Ох, что ж он с Востой сделал? Смуглянка молчала, а огромная мохнатая спина не дозволяла ее разглядеть.

— Щекарь, — тихонько обратилась к волколаку девица, — Щекарь, ступай себе. Приходи на рассвете, я тебе помогу от звериной шкуры навсегда избавиться.

Волколак навострил уши. Но из пасти по-прежнему вырывался негромкий протяжный рык.

— Правда-правда. Меня этому мамка научила. Я смогу помочь. А хочешь, прямо сейчас от тебя эту напасть отведем?

Волколак мирно присел, закрыв пасть. Милава стала осторожно приближаться, как вдруг рыжая шерсть встала дыбом. А прямо пред носом девицы невесть откуда выскочил крепкий молодец. Его кулак сжимал тесак. Голова была замотана лоскутами.

— Алесь, погодь! — окликнула Милава. Но уже было поздно. Сын старосты и зверь точно слились воедино. Молодецкий рев и волчий рык смешались. Ворожея только и успевала в ужасе разглядеть то острый клык, то блеск ладной стали. — Перестаньте! Алесь! Кузнец!

Внезапно волколак громко заскулил и отпрыгнул, а там и вовсе скрылся за сосновыми стволами.

— Ты не ранен? — спросила Милава. Алесь, тяжело дыша, мотнул головой. — Воста!

Ворожея кинулась в сторону, где еще мгновение назад подружка собирала хворост. Огляделась. Ах! Раскинув руки, на спине лежала Воста. Даже издалече было видно, что беленая льняная рубаха вся пошла бурыми пятнами. Милава, точно во сне, опустилась на колени подле неподвижной девицы.

— Воста, — покликала она, осторожно касаясь тонкой кисти. В глубине души появился ответ. Страшный ответ. Ворожея склонилась ниже, приложила ухо к девичьей груди. Оттуда не доносилось ударов. Сердце смолкло навсегда.

— Неужто? — осторожно полушепотом спросил Алесь. Ворожея кивнула. По щекам потекли слезы. Эта странная холодная девица стала Милаве настоящей подругой. Столько для нее сделала: трижды Паляндру отвела, а ворожея так толком о ней ничего и не дозналась. Откуда шла? Чья родом? Даже сказать о смерти неведомо кому. Ворожея взяла в свои руки ладонь, из которой стремительно убегало тепло. Сын мельника присел рядом. Все еще тяжело дыша, он обнял Милаву за плечи:

— Надобно ее схоронить.

Ворожея подняла полные слез очи на молодца. Он был прав. Тянуть красавицу в деревню таким часом? Нет, уж лучше здесь. Только бы лопатой разжиться.

— Давай ее покамест тут покинем, а сами к Виту за лопатой сходим. Да и он лишним не станет.

Милава замотала головой:

— Как же мы ее одну оставим, а ежели волколак вернется?

— Он уже сделал самое страшное. Не станет же он ее есть? Или?..

И ворожея и Алесь помыслили об одном и том же. Ведь пожрал же зверюга обоз. Ни лошадьми, ни людьми тогда не побрезговал — все по вкусу пришлось. Милаву передернуло — и она еще крепче сжала тонкую ладонь.

— Давай-ка ты уж сам сходи, а я тут тебя подожду.

— Нет, нет! А ежели он снова вернется.

— Не вернется, — воспротивилась ворожея.

— Ты уже так сказывала, а он вон — тут как тут! И почему ты его кузнецом кликала?

— После поведаю, ты не мешкай. Иди.

— Я не покину тебя одну! — Алесь распрямился во весь свой немалый рост. Его крепкое тело нависло над девицей, точно дуб над рябинкой. — Все равно ей уже хуже не станет. Пойдешь со мной!

— Ты не отец мне, чтоб повелевать. Я с ней в кругу охранительном укроюсь — там нас ни русалки, ни волколак, ни сама Паляндра не достанет.

— Зато Доморадовна и Хижа запросто!

— С чего бы им посреди ночи по лесам шастать? — Алесь был тверд, но и Милаву так просто не пронять, коли она сама того не пожелает.

— Слушай, — смягчился он, уразумев, что таким способом ничего не добьется, — я не хочу, чтоб с тобой что-нибудь случилось.

— Почему? — вопрос вырвался как-то сам собой. Милава сама опешила.

— Ты мне… — Алесь замялся, — ты… ты очень добрая и столько всего сделала для селян…

Не то хотелось услышать сердцу девицы, ну да не час теперича.

— Я смогу о себе позаботиться. Правда.

— Нет, думай что хочешь, но я от тебя ни на полшага. И раз так, то тесаком могилу вырою.

Больше не разглагольствуя, он принялся копать.

— Погоди, не надобно. Я пойду с тобой.

Алесь замер и осторожно сказал:

— Тогда ее надобно спрятать.

— Нет, мы возьмем ее с собой.

Сын старосты на миг напрягся, но тут же расслабился:

— Ладно.

— Погодь малость, я сейчас вернусь.

— Ты куда?

— Оденусь.

— А-а-а, — протянул Алесь, но отворачиваться и не помыслил.

Ворожея поднялась на ноги и неверной походкой направилась к костру. Огонь плясал и извивался. Ему не было дела до людской смерти.