Восемь мечей

– Там джентльмен, сэр, – отчеканил он. – Там джентльмен. – И положил визитную карточку на стол Хэдли.

– Хм… – сказал старший инспектор, читая рапорт. – Что ему нужно?

– Вам стоит самому с ним поговорить, сэр.

Хэдли взглянул на карточку, где значилось: Доктор Сигизмунд фон Хорнсвоггле, Вена.

– Лучше бы вам его принять, сэр, – настаивал констебль. – Он там шумит, сэр, и пытается учинить психоанализ над каждым встречным. Сержант Беттс спрятался в допросной и кричит, что никуда не выйдет, пока этого джентльмена не выведут.

– Послушайте, – раздраженно выдохнул Хэдли и развернулся на своем кресле на колесиках. – Вы все меня с утра пораньше довести решили? Что, черт возьми, означает «шумит»? Что ж вы его не утихомирите?

– Сэр, на самом деле, сэр, мы его знаем. Видите ли…

Констебль был мужчина немаленький, но тот джентльмен, впятеро шире, смог потеснить его. Дверной проем заполнила огромная фигура в черном плаще и блестящем цилиндре. Однако растительность на его лице произвела на инспектора куда большее впечатление. Его широченные бакенбарды были самыми роскошными и черными из всех, что доводилось видеть Хэдли. Брови, столь же густые и черные, казалось, занимали половину лба. Маленькие глазки сверкали из-под очков в роговой оправе, красное лицо просияло, когда он снял шляпу, чтобы поклониться.

– Добраэ уттра! – громогласно произнес он. – Имею ли я чест разговариват с старший инспектр, йа? Du bist der hauptmann, mein herr, nicht wahr? Yah, yah, yah. So[1].

Он подошел вразвалку, взял себе стул и поставил трость подле него.

– Я сдес сяду, – объявил он, – так фот.

Он уселся и, улыбаясь, спросил:

– Што вам снитса?

Хэдли глубоко вдохнул:

– Фелл. Гидеон Фелл… Господи ты боже мой, – Хэдли отбивал рукой по столу на каждое слово, – что вы забыли у меня в офисе в таком виде? Я думал, вы в Америке. Кто-нибудь видел, как вы сюда входили?

– Э? Мой хароший друк! – обиженно запротестовал тот. – Фы, нафернае, ошибаетес, йа? Я герр доктор Сигизмунд фон Хорнсвоггле…

– Сейчас же снимайте это все, – потребовал Хэдли.

– Что ж, – джентльмен резко утратил акцент и изменил голос, – вы меня раскусили, не так ли? В Нью-Йорке мне говорили, что я мастер в искусстве перевоплощения. Мне казалось, я с легкостью обведу вас вокруг пальца. Не хотите пожать мне руку, Хэдли? Так вот, спустя три месяца я вернулся из Америки…

– В конце коридора туалет, – неумолимо продолжал старший инспектор, – пойдите избавьтесь от этих бакен-бардов, а иначе я вас посажу в камеру. Понять не могу, вы собрались дурачка из меня делать в последний месяц на службе?

– Что ж… – пробурчал доктор Фелл.

Он появился вновь спустя несколько минут в прежнем своем виде: с двойным подбородком, разбойничьими усами и копной седых волос. Его лицо еще сильнее раскраснелось оттого, что ему пришлось оттирать грим. Посмеиваясь, он оперся на трость и улыбнулся Хэдли поверх очков. Место цилиндра при этом заняла самая обыкновенная широкополая шляпа.

– Однако ж, – заключил он, – ваших подчиненных я все же обдурил. Чтобы достичь идеала, разумеется, нужно время. У меня есть диплом Школы маскировки Уильяма Пинкертона. Они называют это курсом по почте. Хе-хе-хе. Платишь пять долларов, а они отправляют тебе первый урок; а потом второй, третий, хе-хе-хе.

– Старый вы греховодник, – смягчился Хэдли, – но я все равно чертовски рад вас видеть. Как вам Америка?

Доктор Фелл удовлетворенно вздохнул, мечтательно подмигнув. Затем громыхнул своей тростью об пол.

– Всадил гнилое яблочко! – промурлыкал доктор Фелл. – Наелся лука! Ух-х, судью на мыло! Вот что, Хэдли, как бы вы переложили на латынь такое: «Он запустил помидор в левую пробелину мимо вехотки»? За океаном я уже всех успел спросить. «Запустил» и «помидор» еще ладно, но как Вергилий сказал бы «в левую пробелину» – большой вопрос.

– Это еще что такое?

– Кажется, диалект футбольных болельщиков одного местечка под названием Бруклин. Имел удовольствие бывать там со своими знакомыми из издательства, посещал литературные чаепития. Представьте себе, – заговорщицки ухмыльнулся доктор Фелл, – сколько таких чаепитий мы умудрились пропустить и со сколькими литераторами избежали встречи. Хе-хе, давайте-ка я вам покажу свой альбом. – Он достал из-за стула чемоданчик и вытащил оттуда на свет божий кучу вырезок, которые с гордостью разложил на столе у старшего инспектора. – Кстати, в газетных заголовках я значусь как «Гид».

– Гид? – недоуменно переспросил Хэдли.

– Кратко, звучно и в заголовок влезает, – объяснил доктор Фелл, будто цитируя кого-то, – взгляните-ка сюда.