Восемь. Знак Бесконечности

— Просто дрянь, Алекс. Извращенная дрянь в стиле "Молчания ягнят". Идем. Сам увидишь.

Заславский направился к зданию, отшвырну окурок щелчком покрасневших от холода пальцев. Внутри валялись пустые картонные коробки, пластиковые ящики, битые бутылки и куча всякого хлама. Не иначе как пристанище бомжей или наркоманов. Они прошли вглубь здания, освещая путь фонариками. Мимо пробежали несколько крыс, попискивая и издавая противное пошкрябывание по картонным ящикам. От сквозняка доносилось завывание в трубах и пустых комнатах недостроенной больницы.

— Осторожно, Заславский, тут крови, как на скотобойне. Свети наверх.

Заславский поднял фонарь.

— Бл***ь! Твою ж мать!

Вырвалось по-русски. Тело женщины висело на двух ржавых крюках, торчащих из арматуры. Их заостренные концы торчали из глазниц жертвы, кровь залила ее лицо и стекая ручейками, обвивалась вокруг ног и капала на пол. Тело раскачивалось на ветру, как тряпичная кукла. Растрепанные длинные черные волосы то окутывали тело как саван, то снова развевались, взметнувшись к потолку. Поза трупа была неестественной — руки и ноги зафиксированы, как у Венеры Милосской на пресловутой картине. Скорей всего леской или прозрачными нитками. Тело полностью обнажено и покрыто рваными ранами и порезами. Заславский несколько минут рассматривал труп.

— Проверили местность? Что-то нашли? — спросил он продолжая смотреть. Постепенно внутренне успокаиваясь, усмиряя содержимое желудка и собственные нервы.

— Нашли ее вещи и документы.

— Значит не бомжиха, — Алекс повернулся к Эштону начальнику опер группы, — что думаешь?

— Не знаю. Думаю, что, когда ее там подвесили, она была еще жива. Видишь сколько кровищи? Сукин сын притащил ее волоком, связанную. От стоянки ведет след прямо сюда. Потом он раздел ее аккуратно, там, у стены. Там же, видимо, ваял свое произведение искусства. Укладывал в позу, вждбди связывал руки и ноги. Но подвесить так высоко? Сопротивляющуюся, живую?

Заславский подошел к стене и посветил на нее фонарем. Потом на бетонный пол и снова на потолок. Прищурился, ощупал стену и выступы на ней, опустил фонарь и посмотрел на Эштона:

— Он к этому готовился. Там наверху балка. Он мог поднять жертву с помощью веревки до нужной высоты. Потом залез по выступам на стене и сам по этой балке подобрался к ней. Насадил на крюки, отвязал веревку и тем же способом спустился.

— Долбаный альпинист.

— Возможно, как раз имел специальное оснащение и физическую подготовку. В любом случае он силен.

К ним подбежал молодой офицер:

— Проверили по докам — они принадлежат некой Анне Лизе Грассо.

Алекс резко повернулся к копу:

— Кому?

— Анне Лизе Грассо.

Заславский закрыл глаза и медленно выдохнул. Ему показалось, что стены вокруг слегка завращались и он сам реально ощутил приступ тошноты.

— А вот и эксы приехали. Освободите местность. Давайте, расчистите территорию будем снимать это произведение искусства.

Ему срочно нужно было выйти на воздух. В горле застрял ком и сердце колотилось о ребра по спине потекли ручьи ледяного пота.

— Ты ее знал, Ал? Что с тобой? Мать твою!

Заславский вышел на улицу и дрожащими пальцами достал сигарету из пачки, сел на бетонный блок и щурясь посмотрел на прожекторы, направленные к входу в здание.

— Это Ли. Подруга Кэт.

— Пиарщица?

— Она самая….

Алекс перевел взгляд на Фэрни и судорожно сглотнул.

— Я спал с ней. Последние несколько недель. Недавно она позвонила мне. Сказала, что приедет и не приехала, а я даже не перезвонил.

— Кэт знала?

— Нет.

Алекс шумно втянул воздух и сплюнул на землю.

— Но я хотел, чтоб узнала. Это Ли не хотела. Шифровалась.

— Теперь точно узнает, Ал…И не только она, мать твою.

Но Алекс сейчас думал не об этом, а том как он скажет об этом Кэт.

Он смотрел издалека на суетящуюся толпу и пил минералку из зеленой прозрачной пластиковой бутылки. В наушниках играла классика. Шопен. Мама всегда говорила, что умные люди слушают только классику, а не позорное завывание бездарей. А еще мама учила его не сорить и не следить. Убирать за собой. Сейчас она была бы им очень недовольна. Старая сука орала бы на него и говорила, что он тупое дерьмо, которое только и умеет разводить вокруг себя грязь. Это подарок, мама. На твой день рождения. Нет. Он не тупое дерьмо, он то как раз все хорошо придумал. Итальянская сучка слишком много видела и за это лишилась глаз. Она была порочной дрянью, которая никогда бы не очистилась. Грязной грязной порочной дрянью, которая спала с кем попало. Писала ему, а сама трахалась с копом. Шлюшкой. Вот кем она была. Больше она не будет ни с кем трахаться, ни видеть, ни слышать, ни разговаривать. Он отрезал ей уши, язык и выколол глаза.