Вошедшие в ковчег. Тайное свидание

— Чрезвычайный приказ. Разделить «отряд повстанцев» на группы и направить к установке для очистки воздуха. График смен будет подготовлен позже. Объявляю обязательным участие всех членов отряда в подзарядке электрических батарей от генератора с ножным приводом. Отобрать всех, имеющих опыт работы механика, и в самом спешном порядке начать изготовление нового генератора. Составить список личного состава по специальностям. Назначить ответственных.

Я не ошибся — это звук капель, падающих на металлические бочки. Три подряд, через некоторое время — две. Явный симптом, что в движении подземного потока произошли изменения.

— Повтори. — Адъютант стал тыкать метлой в разведчика.

— Не могу. — Голос подростка дрожал.

— Обязан повторить приказ. — Казалось, он обвинял и подростка, и продавца насекомых.

Огонек зажигалки погас.

— Пошли, адъютант. — Продавец насекомых направился в машинный трюм. — Пленного возьмем с собой как рабочую силу.

Судя по всему, продавец насекомых так усердствовал, чтобы не потерять авторитета. Освещенный со спины фонарем зазывалы, он крепко держал «узи» за шейку приклада. Будто что-то вспомнив, обернулся:

— Капитан, в агрегате для очистки воздуха фильтры установлены?

Играет на публику, ясно. Я тоже, подыгрывая ему, ответил:

— Разумеется. Фильтры типа BG с тройным охлаждением.

— Все, кто не занят, соберитесь, пожалуйста, в машинном трюме.

Адъютант, подгоняя подростков, последовал за ним.

— Выжили… — пробормотал Сэнгоку, догоняя остальных.

— «Не занят…» А когда мы с тобой вообще были заняты? — буркнул зазывала.

— Брось, с них глаз нельзя спускать, а то мало ли что они натворят.

Отправив следом за всеми зазывалу, женщина освещала ему путь фонарем. Луч метался по стенам и потолку, точно пчелиный рой. Но откуда здесь взяться пчелам? Сплошным широким потоком, напоминающим занавес, с потолка стекала вода. Падающие на бочки капли были лишь малой частью этого потока. Если грунтовые воды так стремительно изменили направление, то можно надеяться, что скоро это скажется и на унитазе.

— Вода откуда-то… — Женщина, светя фонарем, осмотрелась. — Она всегда течет? Сколько налилось в бочки, хоть золотых рыбок разводи…

Приток воды все усиливался. Вскоре под унитазом раздался удар. Я его не услышал, а почувствовал ногой. Примерно такой же звук доносится из шахты лифта, когда далеко внизу закрываются двери кабины. Неужели регулирующий клапан и в самом деле изменил положение?

— Собери, пожалуйста, все, что здесь разбросано, а то намокнет. План, билеты, коробка с юпкетчером, что там еще… — попросил я.

— Думаешь, вода дойдет сюда?

— Вполне возможно.

— Это шоколадки, да?

— Да, с ликером. Закуска к пиву — странная, может быть, но довольно вкусная…

— Что же мы будем делать? — спросила женщина растерянно, по одной собирая шоколадки. — Получается, что унитаз становится теперь гораздо важнее, чем твоя нога, верно?

Женщина встала на унитаз и положила на шкафчик коробку с юпкетчером. Подол ее юбки оказался у моих глаз. Голые колени — у самых губ.

— Не беспокойся. — Я затаил дыхание, словно в руках у меня была взрывчатка. И торжественно, будто распаковывал сверток с подарком, на который потратил весь годовой доход, заявил: — Все это вранье. Я хочу, чтобы ты выслушала меня спокойно, без эмоций. Никто не сбрасывал на нас атомную бомбу. Я соврал, никакого ядерного взрыва не было.

Женщина некоторое время молчала. Шоколадка с ликером в ее руке разломилась на кусочки.

— Соврал?.. То, что ты сказал, вранье? И ядерный взрыв — вранье?

— Все вранье. Это был обыкновенный динамит, ты же сама мне помогала. Включила рубильник на распределительном щите…

— Но зачем?..

— Причин две. Первая — страх. Война еще и начаться-то не успела, а ты сама видишь, что здесь творится. Вторая — личная. Речь идет об унитазе. О моей ноге… Шансы не превышали пятидесяти, даже тридцати процентов, но разве я тебе не говорил о клапане внизу?.. Он был моей последней надеждой: вдруг, думал я, удастся изменить направление подземного потока и таким способом повлиять на всю систему…

— Ну и как?

— Получилось, посмотри на воду, льющуюся с потолка.

— А нога?

— С ней тоже все, кажется, идет, как я и предполагал. Полностью вернулась чувствительность.

— Стало легче?

— Я бы не сказал… От долгого сидения ноги сильно затекают, и, когда начинает восстанавливаться кровообращение, всегда испытываешь чувство еще более неприятное. Кашлянуть и то больно. Но что я точно ощущаю — вниз ногу уже не тянет. Если ты мне поможешь, пожалуй, удастся ее вытащить.

— Лучше никому больше об этом не говорить.

— Конечно. Узнай они, что я испортил унитаз, изобьют до полусмерти.

— Не надо было и мне рассказывать.

— Разве мы не вместе убежим отсюда? Туда, где можно увидеть небо.

— Как же мы это сделаем? Все выходы завалены.

— За кого ты меня принимаешь? Тайный выход остался.

— Где?