Восхитительный

Черт побери, все эти девять недель, что он встречался с секретаршами из церкви, интерьерными декораторами и учительницами начальных классов, доказали лишь одно. Ни одна из них не вызывала у него такой эрекции. В течение всего этого времени, он просыпался по нескольку раз за ночь, вспотевший, с членом в руках и именем Алиссы, застывшем на его губах. И теперь, по прошествии менее, чем пяти минут в ее присутствии, он был готов взорваться. Треверсон должен думать о правильных вещах: о будущем и о семье. К сожалению, когда он находился рядом с Алиссой, его жажда снова ее отыметь убивала все благие намерения.

В следующее мгновение, она распустила собранные в высокую прическу мягкие пряди волос, которые теперь обняли ее плечи, прильнули к груди и соблазнительно коснулись талии. Затем, она сняла свой маленький пиджак и небрежно бросила его на пол, открывая крошечный топ, через который, Люк мог поклясться, были видны ее соски. Она перешагнула через пиджак и направилась к шесту в центре сцены. Когда она сжала его обеими руками и начала извиваться напротив него, крепко прижимаясь к нему киской, Люк чуть не задохнулся. И она до сих пор не отрывала от него своего взгляда, так, словно танцевала лишь для него одного. Музыка нарастала, стеная чувственностью и соблазном. Алисса довела свою игру до кульминации, погрузив один пальчик в свой влажный ротик и посасывая его. Кровь новым потоком устремилась к члену Люка, когда ему вспомнился ее рот вокруг его плоти, ее язык, скользящий по его головке, порождающий неистовое возбуждение, которое сжигало все его тело. Даже спустя месяц, он мог ощущать напор ее язычка и горячий шелк ее губ. Мужчина вздрогнул.

С игривой улыбкой Алисса вынула палец изо рта и провела им влажную линию вдоль своего декольте. Затем, поглаживая, она накрыла ладонью свою правую грудь, с выражением обещания чистого греха на ее великолепном лице. Боже, не удивительно, что она построила себе маленькую империю здесь, в Лафайетте. Женщина была живой сексуальной мечтой и отлично делала свою работу. Ни один полноценный гетеросексуальный мужчина не сможет устоять перед таким основательным соблазнением, и остаться в своем уме.

Краем глаза Люк заметил работника Алиссы, к которому она прикасалась ранее, продвигавшегося ближе к сцене. Резко повернув голову, Люк сразу же отметил, что рослый мужчина в черной футболке был явно напряжен, задыхался и поигрывал мускулами, словно пытаясь выпустить пар. Люку хотелось бы сказать, что этот парень вовсе не выводил его из себя. Но он бы солгал. Затем, когда взгляд Люка вернулся к сцене, он, мать твою, практически забыл свое имя. Алисса повернулась к нему спиной, и, наклонившись вперед корпусом, посмотрела на него через свое полуобнаженное плечо этим "трахни-меня" взглядом, который буквально вышиб воздух из его легких. Люк вцепился в подлокотники своего кресла, словно приказывая себе оставаться на месте, вместо того, чтобы сейчас же подняться на сцену, прижать ее к полу и взять соблазнительницу в следующее же мгновение. Тонкая бретелька ее маленького топа спускалась вниз по ее руке. А эта неприлично короткая юбка... Когда она наклонилась, под черным шелком мелькнула обнаженная кожа ее попки. Ее подвязки были соблазнительного красного цвета и стринги (он видел лишь маленький клочок) им в точности соответствовали.

Мягкие пальцы дразняще заскользили по ее голени, бедру, и скрылись под этой крошечной юбкой. Ее глаза были полузакрыты, а ее жаркий рот открылся в беззвучном стоне, словно от того удовольствия, что она себе доставляла. Все его тело напряглось. Он должен, мать твою, убраться отсюда. Ее руки скользнули дальше по ее округлым бедрам, задирая по пути юбку. Она потянула за этот маленький черный лоскуток, и тот упорхнул на пол. Эти загорелые половинки ее ягодиц, разделенные тонкой полоской красного кружева, взорвали его грудь новой волной похоти, так, что ему стало чертовски трудно дышать. У Алиссы была великолепная задница. Но он и так уже это знал. Люк крепко зажмурился, чтобы его не дразнил наглядный соблазн ее обнаженной плоти. Но вместо этого, в его голове вспыхнули воспоминания о проникновении в ее попку. Ее безупречная готовность заполучить его любым способом, каким бы он только захотел. Теснота сжимающего его ее влажного, пахнущего мускусом тела. Струйки пота, стекающие по их коже, когда он проникал в нее особенно глубоко. И ее стоны. Боже, эта полыхающая похоть должна угаснуть, по крайней мере, на время, чтобы он успел сказать ей, что не останется.