Восход над деревом гинкго

Фуюми закусила губу и уставилась на свои руки, постукивая большими пальцами друг о друга. Повисла тишина. По лицу Фуюми Райдэн видел, что она пытается подобрать слова, найти верные, те, которые заставят его отступить, но он знал, что у неё ничего не выйдет. Он не бросит остров, за свободу которого боролся столько лет. Не бросит Мико, с которой хочет построить новый дом. Ей не нужна война, никому она не нужна, но без тэнгу людей не остановить, особенно теперь, когда на их стороне старуха Рэй.

– Милый у тебя дом, – Райдэн решил сменить тему и сделал вид, что с любопытством оглядывает пространство.

– Мы во дворце, – сухо ответила Фуюми.

Райдэн удивлённо повернулся к ней.

– Но…

– Ранмару приказал впустить тебя незадолго до того, как ты упал.

Райдэн ухмыльнулся, не веря своей удаче, и залпом осушил чашку, на радостях почти не заметив, что отвар обжёг язык. Фуюми его веселья не разделяла.

– И именно поэтому ты должен уйти, – сказала она. – Ранмару не хочет твоей смерти, поэтому он позволил впустить тебя. А я пообещала, что смогу тебя отговорить. Если хочешь, встретьтесь, он предложил поужинать вместе и вспомнить о былом, но…

– Ты… что? Ты уговорила его меня впустить? – Райдэн нахмурился, пытаясь осмыслить всё, что только что услышал. Значит, дело не в его выдержке? Не в том, что он следовал правилам, предложенным отцом, а в том, что Фуюми уговорила его? И он её послушал? Разочарование больно кольнуло Райдэна между лопаток, и он наконец увидел то, что не заметил сразу. То, как Фуюми переживала, как заламывала руки, то, как называла его отца Ранмару, так легко опуская обязательное для обращения к главе клана «господин». Взгляд Райдэна упал на её выпуклый живот, подбирая последнюю частичку мозаики. – Ты… вы… – Отчего-то язык совсем не поворачивался.

Фуюми спрятала взгляд и положила руки на живот, догадавшись, к чему клонит Райдэн.

– Я его наложница.

– А второй ребенок? – голос предательски охрип.

– Тоже его.

– Но… – Райдэн нахмурился. – Ему сколько – четыре?

– Три. – У Фуюми задрожали руки. – Всё началось ещё до того, как… до того, как ты потерял крылья и мы ушли. Но после смерти госпожи Мегуми, разумеется!

– Но… Фуюми, тебе… ты же даже младше меня, – самое глупое, что мог выдать Райдэн, но единственное, что вертелось на языке.

Она пожала плечами, всё ещё избегая смотреть на него.

– Ранмару любит молодых наложниц.

– Ты не одна? Сколько вас?

Она долго не отвечала, взволнованная и раскрасневшаяся. Райдэн не сводил с неё глаз.

– Если считать с теми наложницами, которые были у предыдущего воплощения Шестикрылого и которые прошли отбор, то двадцать три. Но я особенная, я… я первая подарила ему ребёнка! Наследника, и… – Заметив взгляд Райдэна, она осеклась и съёжилась, будто боялась, что Райдэн её вот-вот ударит. И пробормотала на грани слышимости: – Прости…

Райдэн потёр лицо ладонями, не понимая, что испытывает. Злость? Отвращение? Жалость? Он не мог распутать тугой клубок чувств в груди, не мог понять, почему мысль о том, что Фуюми родила ребёнка его отцу, оказалась настолько ему противна. Было ли дело в том, что это именно Фуюми, которая жила в смутных воспоминаниях детства? Или в том, что отец так легко заменил испорченного сына – новым? Или в том, что, поклявшись в любви матери, он после её смерти завёл себе двадцать молоденьких наложниц? Будто хренов император! Или в том, что превратил сильнейший клан, который так оберегала мать, в проклятый культ?

В порыве гнева Райдэн ударил кулаком по одеялу, а Фуюми взвизгнула и зажмурилась, закрываясь рукой.

– Клянусь Шестикрылым, у нас ничего не было, пока была жива госпожа! – Фуюми упала в поклоне, должно быть решив, что Райдэна задела именно новость об их романе. Но Райдэн и сам не мог понять, отчего злится. Зато он отлично видел, куда вела эта злость. И знал, что должен делать.

– Скажи отцу, что я согласен на ужин, – удивительно спокойно сказал Райдэн.

Фуюми подняла голову, из глаз на татами капали слёзы.

– Райдэн, я умоляю тебя…

– Он предложил ужин. Я согласен. Хочет вспомнить былое? Я готов поболтать. Оказывается, я многого не знал. Поэтому иди и передай своему господину, что я голоден.

Так и не найдя слов, Фуюми кивнула и поспешила к выходу, Райдэн бросил ей в спину:

– И пусть подаст свинину. И не жалеет красного перца.

Фуюми поклонилась и поспешила убраться. Столкнулась в дверях с Макото, пробормотала извинения и убежала. Макото проводил её растерянным взглядом, а потом посмотрел на Райдэна.

– Доводить беременную женщину до слёз низко, Райдэн, даже для тебя, – цыкнул он, прошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

– Я тоже рад тебя видеть, Макото.

Тот хмыкнул, уселся на пол, поближе к жаровне, и сбросил с плеча дорожную сумку и длинный шёлковый чехол.