Восход над деревом гинкго

Макото увёл Сацуки из рёкана, подальше от огней портового города, к пустынному побережью, от которого им завтра предстояло отплыть на один из южных остров Хиношимы, туда, где, по словам Изуру, лежала Бездна. Солнце тонуло в океане, из-под ног разбегались потревоженные крабы, далеко на пирсе сидел одинокий рыбак. Волны накатывались на берег, и в них зажигались первые искорки планктона. Из воды выпрыгивала рыба – совсем не там, где сидел сгорбленный рыбак.

Сацуки остановилась, завороженно провожая взглядом последние лучи заходящего солнца. Красное небо стремительно бледнело и темнело, свет уступал густым сиреневым сумеркам, которые тянули на хвосте черноту ночи.

– Ты решил показать мне океан? – спросила Сацуки, когда молчание затянулось.

Макото вскинул взгляд к тёмному небу, усыпанному искрами звёзд. Его интересовала яркая россыпь рядом с луной. Он очертил границы звёзд указательным пальцем.

– Мы называем это созвездие мёбу Ису. Слышала о ней?

Сацуки покачала головой, вглядываясь в сияющие песчинки, почти стёртые с неба светом набирающей силу луны.

– Мёбу Ису давно стёрли из памяти людей, но кицунэ земель Истока её хорошо помнят. Она была первой кицунэ, которую сотворила Кормящая Мать. Но и она, и все кицунэ, что рождались после нее, жили и умирали ради служения своей Матери. Потому что так им говорили, едва они появлялись на свет, и с этими же словами провожали в последний путь. Люди почитали кицунэ, но воспринимали лишь как слуг, рабов своей госпожи. А Богиня распоряжалась их жизнями так, как считала нужным, и жестоко карала за непослушание. Мёбу Ису стала первой кицунэ, которая отказалась подчиняться установленному порядку. Она видела, каким несправедливым и жестоким он был. Поняла, что подчинение кицунэ – это не естественный закон природы, а прихоть Богини. И этот порядок мёбу Ису решила изменить. Кицунэ вольны мыслить, вольны выбирать, кицунэ вправе сами определять свою судьбу. Если когда-то их сотворила чужая рука, не значит, что они обязаны следовать воле этой руки.

Мёбу Ису была умна и хитра. Она заручилась поддержкой богов, которые не любили Кормящую Мать и желали её ослабить, а ещё заключила пару сделок с демонами. С их помощью она ушла с Небес и увела с собой целое войско кицунэ. Кормящая Мать сыпала проклятиями, посылала оставшихся лисиц в бой, но не смогла их ни вернуть, ни остановить. Мёбу Ису ушла в земли Истока и положила начало клану кицунэ, которые больше никому не подчинялись. Она показала, что установленный порядок можно изменить. – Макото повернулся к Сацуки. Она смотрела на него во все глаза. – Это был долгий путь, сложный и кровавый. Но мёбу Ису сделала кицунэ свободными. И обрела свободу сама. Свободу решать за себя. Поэтому я хочу стать главой клана, хотя не был рождён для этого. А ты – можешь стать императрицей вопреки установленному порядку. Это будет нелегко, но это не значит, что ты не справишься.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. Сацуки дрожала от холода. Макото слышал, как быстро колотится её сердце, и видел отражение звёзд в её глазах. Он не хотел, чтобы она плакала, искренне удивляясь этому желанию, хотел утешить. Возможно, потому что его самого никто никогда не утешал.

Он коснулся кончиками пальцев её плеча, когда небо осветило ярко-рыжее зарево, и они оба стремительно обернулись.

– Чего-то горит, – протянул рыбак, ковыляя мимо них с пустым ведром. – Рёкан, кажись.

Макото и Сацуки переглянулись и бросились обратно в город.

Рыбак оказался прав – рёкан горел. Пылал так ярко, выбрасывая искры в небеса, что уже и не потушить. Благо, что стоял он чуть поодаль от других домов и пламя не рисковало перекинуться на город. Макото и Сацуки проталкивались сквозь толпу, которая собралась, чтобы поглазеть на пожар.

– Ханзо! – крикнула Сацуки, оглядываясь по сторонам. – Ханзо!

Макото заметил его первым, узнал по нелепой шляпе-колоколу. Они с Изуру стояли на другой стороне улицы. Макото схватил Сацуки за руку и потянул к ним. Изуру поправлял свою амикасу, сбивая с неё тлеющие соломинки.

– О, вы живы, какая радость, – равнодушно бросил он, завидев Макото и Сацуки.

– Что случилось?! – Сацуки задыхалась от бега и до боли впивалась пальцами в ладонь Макото, всё никак не отпуская.

– Да всё было нормально. Но потом эта болезная, – Изуру постучал себя по соломенной шляпе, – разоралась. Ты её уволок, к нам прибежали какие-то мужики. Я им предложил выпить и сыграть партеечку в кости, а там слово за слово, и они набросились…

– Ты назвал их матерей шлюхами, – прорычал Ханзо. Изуру от него отмахнулся, поморщившись.

– Так они шлюхи и есть. Так вот, мы пока развлекались тумаками, один стянул с меня повязку и увидел рога. Ну, тут уже в ход пошли ножи. Но что мне ножи! Я им позвоночники повыдергал и поджёг этот дрянной рёкан. Всё равно жратва у них была мерзкая, а пойло – ещё хуже. И не смотри на меня так, лис! Всё строго в рамках договора – они пытались меня убить, я лишь защищал свои честь и достоинство.

Макото перевёл гневный взгляд на Ханзо.

– Ты почему его не остановил?!