Восхождение

– Полковник Мансо, – козырнув перебинтованной рукой, представился командир бригады. – Господин президент, прошу меня выслушать – и вы поймете, почему я пошел на такой чрезвычайный шаг, как нарушение границы. Дело в том, что фалангисты нас окружили и прижали к вашей границе. Они потребовали, что мы сложили оружие, и тогда они, может быть, оставят нас в живых. Но я-то знаю, что это утка: окружили нас марокканцы, а они в плен не берут.

– А почему вы решили, что если границу нарушили вы, то на этот шаг не пойдут и они? – остановил полковника Борис. – Вы представляете, что тогда будет, какая здесь начнется бойня, от которой пострадает, прежде всего, мой народ?!

– Представляю, – опустил голову полковник. – Но если вы разрешите, мы отсюда уйдем немедленно. Нам надо пройти всего двадцать километров по вашей территории, потом снова пересечь границу, вот здесь, – ткнул он в обгоревшую по краям карту, – и мы снова на территории республиканцев.

– Пройти и снова вернуться к своим, – вслух размышлял Скосырев, – да еще так, чтобы на хвост не сели марокканцы и не превратили Андорру в поле боя. Допустим, что это удастся. Но ведь тогда создастся прецедент: если сегодня по нашей территории ходят республиканцы, то завтра могут пойти и фалангисты. А что, почему одним нарушать границу независимого государства можно, а другим нельзя?

– Вы правы, – потер давно небритую щеку командир, – придется нам сдаваться на милость победителя.

– Еще чего! – возмутился Борис. – Ни в коем случае! Но надо сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

– Так не бывает, – вздохнул командир.

– Бывает! – хлопнул себя по лбу Борис. – Но кое-чем придется поступиться.

– Если не людьми, то я готов.

– А не пожалеете? Ой, пожалеете! – довольный найденным решением, радостно потирал руки Борис. – Или я плохо знаю испанцев.

– Ну и черт с ним, что пожалею, – начал злиться полковник, – главное – сохранить людей.

– Тогда сделаем так, как когда-то сделал Карл Великий. В одной стариной книге я читал, что его отряд попал в такую же ситуацию, как и вы: чтобы выйти к своим, отряду надо было пройти по территории нейтрального княжества. А этот князь днем и ночью мечтал найти повод, чтобы выступить против Карла, который в то время был не на коне. И тогда Карл за жизнь своих людей решил заплатить не золотом и не драгоценными камнями, а… собственной гордостью. Он сказал, что его отряд проследует по территории князя безоружным: воины пойдут пешком, кони будут расседланы, а мечи, копья и луки повезут в телегах.

– Никогда не поверю! – побледнел до синевы полковник Мансо. – Это же страшное унижение, для испанца такой поступок равносилен кровной обиде.

– Вот– вот, – вздохнул Борис. – И я о том же. Но Карл обиду перенес, отряд, который жаждал мести, сохранил, через год это княжество покорил, а унизившего его князя сбросил в пропасть. Короче говоря, – с нажимом продолжал Борис, – затворы из винтовок и пулеметов – вон, запалы гранат – тоже вон, погрузить все это на телеги и везти в хвосте колонны! Согласны?

– Согласен, – выдавил едва державшийся на ногах командир.

– Но это не все, – продолжал Борис. – Надо сделать так, чтобы об этом унижении гордости испанских республиканцев узнали в штабе Франко, узнали и гнусно посмеялись. Только тогда они меня простят и не заставят марокканцев превратить андоррские долины в африканскую пустыню. Для этого я пошлю с вами корреспондента «Вестей Андорры»: пусть расскажет о вашем скорбном пути в газете и сделает несколько снимков.

– Господи, боже правый, – перекрестился полковник, – это-то зачем?

– Чтобы волки были сыты! – бросил Борис. – Ну что, начнем?

– Делайте, что хотите, – махнул перебинтованной рукой Мансо. – Бог свидетель, что на это бесчестье я иду ради сохранения жизни людей. А моя жизнь – теперь ничто, – полез он за пистолетом.

– Командир, – перехватил его руку Борис, – не валяйте дурака. Вспомните, как поступил Карл: он отомстил и пятно позора смыл вражеской кровью.

– Не сомневайтесь, синьор президент, – взял себя в руки полковник Мансо и даже выдавил некое подобие улыбки, – за мной тоже не пропадет: не успокоюсь, пока не перебью всех фашистских гадов.

А пистолет я положу в телегу: только после этого бойцы последуют моему примеру.

То-то было веселья в штабе Франко, когда на следующий день Франциско Рамос принес свежий номер «Вестей Андорры» с репортажем о позорном марше баскской бригады! А когда через несколько дней там появился автор репортажа Павел Маркин, ему пожал руку сам Франко, который к этому времени обрел титул каудильо и звание генералиссимуса.

– Проси, чего хочешь, – милостиво разрешил он. – Ты – хороший фашист, и ваш президент – тоже хороший фашист. И хотя вы русские, испанскую душу понимаете, как никто: так унизить испанца, да к тому же баска, как это сделали вы, не догадался бы ни один из моих генералов. Эта бомба, – потряс он газетой, – по своим последствиям сокрушительнее тех, которые сбрасывают летчики «Кондора».