Восхождение

Когда его назвали хорошим фашистом, Маркин внутренне содрогнулся, но, памятуя об особом задании, которое получил от президента Скосырева, слегка поклонился и поблагодарил за похвалу.

– Лет двадцать назад, когда я носил погоны поручика царской армии, в таких случаях говорили: «Рад стараться!» и просили хотя бы на недельку отпустить из окопов, чтобы навестить родителей, а у кого были, то жену и детей. Здесь у меня нет ни жены, ни детей, поэтому просить буду не за себя, а за нашу маленькую Андорру.

– Вот, – грозно обернулся к генералам и наставительно вскинул руку даже не располневший, а безобразно растолстевший Франко, – вот каким должен быть настоящий офицер. Я ведь мог дать ему автомобиль, хороший дом или фазенду, а он просит…Чего ты просишь? Не стесняйся, говори.

– Понимаете, какая история, – изображая нерешительность, начал Маркин, – несколько дней назад в Андорру приехала группа канадских геологов. Они уверяют, что в нашей земле немало нефти, и хотят начать пробное бурение.

– Замечательно! – воскликнул Франко. – Если у нас под боком найдут нефть, мы сможем делать свой бензин. А бензин в наше время – это работающие моторы, причем не только автомобилей, но, прежде всего, танков и самолетов. О-о, это было бы прекрасно! – еще больше оживился каудильо. – Будь у нас бензин, то кое-кто, – покосился он в сторону висящего на стене портрета Гитлера, – разговаривал бы с нами более уважительно. Так в чем проблема? – спросил он у Маркина.

– Геологи прибыли со своим оборудованием, то есть с буровыми станками, трубами и тому подобным, причем привезли все это на пароходе. В Лиссабоне им разрешили разгрузиться и доставить до испанской границы, точнее, до того участка испано-португальской границы, который контролируют ваши войска.

– И что? – нетерпеливо подгонял его Франко.

– Ваши люди груз задержали, – потупив глаза, вздохнул Маркин. – Когда канадцы стали протестовать, им заявили что есть приказ каудильо ничего крупногабаритного не пропускать: а вдруг там разобранные танки, которые хитроумные большевики хотят доставить республиканцам?

– Был такой приказ, – подтвердил Франко. – Но там же трубы, неужели не видно, что это трубы?

– Конечно, видно. К тому же изнутри эти трубы обработаны специальным составом, для которого соленая вода хуже кислоты. А если учесть, что через Атлантику их везли на открытой палубе, которую все время заливало, то трубы могли испортиться. Хорошо, что моряки догадались эти длиннющие трубы с двух сторон забить деревянными пробками, а ящики со станками залить смолой.

– Молодцы, правильно сделали, – похвалил моряков Франко. – Значит, дело за малым, за тем, чтобы наказать излишне ретивых чиновников и дать зеленый свет канадским трубам?

– Не знаю, – пожал плечами Маркин, – может, наказывать никого и не надо, а вот ваш приказ как можно быстрее пропустить геологическое оборудование был бы не лишним.

– Считайте, что этот приказ уже отдан! – несколько выспренно произнес Франко. – Желаю успехов, и не только в поисках нефти. Передайте вашему президенту, что как хороший фашист он и впредь может рассчитывать на мою поддержку.

Знал бы самоуверенный каудильо, о чем идет речь и как ловко обвели его вокруг пальца, ни за что не пропустил бы через контролируемую им территорию ни геологов, ни буровые станки, ни, тем более, длиннющие трубы.

Началась же эта история с того, что как-то вечером в кабинет Скосырева ввалился неправдоподобно элегантный то ли мистер, то ли сэр, но явно не синьор, который хлопнул президента по плечу и на чистейшем русском языке прокричал:

– Здорово, прохиндей!

– То есть как, – начал было Борис, – как это – прохиндей? Что вы себе поз…

– Да иди ты к черту! – расхохотался посетитель. – Ишь чего возомнил: царь, король, президент, а на самом деле прохиндей. Обыкновенный, понимаешь ли, прохвост, штукарь и прохиндей, которого к тому же я посадил на этот трон, – сбросил он пальто и зашвырнул в угол шляпу.

– Батюшки-светы, – по-бабьи ойкнул Борис и бросился к визитеру. – Валька, Костин, ты ли это? Какими судьбами?

– А вот такими, – по-хозяйски уселся в президентское кресло Костин. – Креслице-то ничего. А ведь в нем должен был сидеть я. Разве не так?

– Да так, так, конечно, так! – зашелся от радости Борис. – Господи боже, неужели это ты? Какими ветрами? Ведь ты же был по ту сторону океана. Зачем ты тут? Почему не предупредил? Что-то случилось? – заглядывал он в глаза другу. – Не томи, выкладывай все сразу, а то меня разорвет от любопытства.

– Не торопись. Рассказывать буду долго, поэтому прикажи-ка ты по старой памяти накрыть приличный стол. Или в твоих закромах хоть шаром покати?

– Ты за кого меня держишь?! – сделал вид, что обиделся, Борис. – Чай, не лаптем щи хлебаем: едим со столового серебра, пьем из хрустальных кубков, вина – из лучших подвалов Европы, закуска – от икры и семги до грибов-лисичек и седла барашка. Что господин Костин предпочитает?

– Мечи, дружище, все! Я две недели болтался в море, наше корыто так мотало, а меня так укачивало, что в рот почти ничего не брал. Теперь готов съесть кабана!