Восхождение Администратора (СИ)

— Ха-ха-ха-ха!!! — прозвучал в голове истеричный, аж до надрыва, хохот безумца. — Я же говорил, говорил, блять, что сработает! А вы мне не верили, пидарастов куски! Ну, кто, кто теперь папочка?!

— Блядь! — в один голос сразу с несколькими голосами ругнулась я.

Глава 91

— Ха-ха-ха-ха!!! — прозвучал в голове истеричный, аж до надрыва, хохот безумца. — Я же говорил, говорил, блять, что сработает! А вы мне не верили, пидарасов куски! Ну, кто, кто теперь папочка?!

— Блядь! — в один голос сразу с несколькими другими ругнулась я.

— Завали пасть, выблядок, я из-за вас стала лишь очередным голосом в голове ебанутой на всю башку психички! — зарычал в голове новый голос, вероятно той самой азиатки. — Может, вы к этому и привыкли, а я еще пожить хотела!

— И что ты мне сделаешь, а, Четырнадцатая? Затыкаешь иголками, как Тринадцатого, или вытрахаешь весь мозг своим «благородным наследием», как предыдущий? — с ехидной насмешкой высказался голос, который я решила называть Первым. — — Ах, не можешь, ведь мы все… Мертвы! Муа-ха-ха-ха!

— Бесишь! Как же ты меня, дерьма кусок, бесишь! — в исступлении зарычала та самая Четырнадцатая.

— Не тебя одного, Онее-сама, не тебя одного, — вмешался в разговор тот самый Тринадцатый.

— Блядь, — снова повторила я, ведь от нескончаемой какофонии голосов, со своими оттенками, эмоциями, стилями и характерами, уже начало подергиваться веко. — Закройте пасти, уроды!

— А ты вообще завали хлебало и не возникай, сучка, тут взрослые отношения выясняют, — отмахнулась от меня в моей же собственной голове японка. И где, спрашивается, их хваленые менталитет и выдержка? Или после Левиафана только воспаленная гордость и осталась?

— Это, знаешь ли, было обидно, — снова влез Тринадцатый, беззастенчиво подслушивающий мысли гайдзина. М-да, четырнадцать голосов в голове, это уже даже не шизофрения, а множественное раздвоение личности. Повторенное семь раз к тому же. Не удивительно, что новые Мясники были рады замочить кого угодно, чтобы голоса хоть на время заткнулись.

С некоторым трудом отстранившись от всё разгорающейся разборки Четырнадцатой и приверженцев Первого (как они, кстати, определяют, кто победил? Тел же у них нет? Нет! Я не хочу об этом знать! Не надо! Это просто мысли вслух!), я не оборачиваясь выставила большой палец в сторону водителя и выстрелила. Стальной шип на сверхзвуковой скорости вонзился в череп последователя Мясника, расплескивая мозги по салону, а я удовлетворенно хмыкнула. Минус один. Осталась вся банда. Ну ничего, больные Зубы, сейчас дантист Тейлор все удалит. Ага, и поставит на их место здоровые. Сколько раз так уже было? Два раза, три?

Плюнув на скрытность, я снова переместилась к дому семьи Даллон.

— А кто это тут у нас к стене дома пришпиленный? — хмуро поинтересовалась я, изучая Славу, висящую на куске заточенного лома, нагло прикидывающегося стрелой. — Чего молчим? Кого жд… — Опаньки, секретная целебная кома. Растёт юная падаван, растёт. Похоже, что ранения Лазершоу во время протестов, не говоря уже о событиях на развалинах базы Вескера, заставили Эми подойти к сохранению жизни родных с выдумкой и фантазией. Виктория Даллон висела на стреле, не подавая никаких явственно видных признаков жизнедеятельности, свалившись в натуральный целительный анабиоз. Медики, приехавшие на сообщение о трупе, заметят редкое и слабое дыхание, да и в целом на труп она похожа только при поверхностном осмотре, но противник обычно только такой и проводит. А вот контрольный выстрел в голову с такими костями черепа Слава точно переживёт. Надо уточнить, не забыла ли Эми поставить датчик на тот случай, если ни она, ни медики до героини не доберутся.

Сломав стрелу к чёрту и выдавив её из раневого канала Твёрдым Светом, я понесла добычу в развалины гостиной.

— …аллон, я требую ответа на поставленный вопрос! — донёсся до меня голос, кого бы вы думали, Кэрол Даллон.

— Вот здесь пережми. Позвоночник не отпускай! Кровь сюда лей! Насрать на стерильность, лей и потом режь тут! — отрывисто тараторила Эми, точнее Панацея.