Восхождение к власти: день гнева

Лишь убив монстра Аурон смог узреть несуразные черты безумной конструкции – бочковидный и раздутый металлический корпус, короткие, но толстые ноги и два молота венчают конечности.

Осмотр прервался ярким плевком плазмы, который пронёсся перед шлемом Аурона, едва не спалив ему глаза. Мужчина оторвался и направил взор в сторону выстрела и видит вражескую пехоту в мерцающих плащах, что растворяются в пространстве, являя боле-менее чётко лишь белые длинные винтовки, откуда с рёвом вырывается голубой жгучий сгусток, вновь пролетающий мимо.

- Будь вы прокляты киберарии! – прорычал Аурон, его голос динамиком усилился троекратно.

Ратник из-за пазухи сорвал пистолет, выполненный в стиле обреза, только с одним стволом и сделал громоподобный залп. Попав в грудь киберарию, пуля пробила все слои брони и прошила грудь в области сердца, разорвав бюст и отбросив на метр назад. Секунда и раздаётся ещё один выстрел, прикончивший ещё одного киберария, разнеся голову, как гнилой арбуз.

Всё же Аурон понимает, что не может тут стоять как в тире, поэтому срывается с места и уходит прочь, пробиваясь к своим. Перед ним открывается изумительный вид площади – на стекло-плитке выросли причудливые узоры из мраморных клумб и статуй, с сине-ядовитым свечением изнутри. К тому же площадь имеет устроение, как у зикурата – три ступени, что возвышаются друг над дружкой на целый метр, соединяясь лестницами и только с самого последнего яруса можно войти в главный шпиль через главный вход. Каждый ярус простёрся на добрую сотню метров, утыканный орудиями и усеянный отродьем Информократии.

Вновь по технолатнику ударил «град», переместившийся к укрытиям воинов Рейха. Выстрелы разрывают пространство – каждое попадание со стекольным хрустом отзывается, сказывается на стекло-плитке и откалывает от статуй куски. Плазма, горячая, как огонь ада, плавит баррикады и бронежилеты имперцев. Аурон поднимается вверх, пробиваясь через сопротивление вражеских солдат – он отстреливается из пистолета и машет клинком, снимая разбивая тела будто бы это куклы.

- Остановить его! – призывают командиры пехотинцев и дронов, стекающиеся к центру поселения.

Предводитель Империи продолжил движение, но нет того, кто бы ему помог расчистить путь, лишь воля и храбрость. На поле боя полно врагов, чтобы лишь замедлить пробиться ему к своим, но едва ли механические дроны, и полиция остановят «крестоносца».

- Макшина обрекает, - выли девиз информакратцы.

- Никто не сможет противостоять воинам, коих ведёт сам Бог! – отвечал им Аурон.

Взирая через линзы шлема на поле брани он чувствует омерзение, губы сжимаются от злобы. Он видит перед собой лишь извращённые механизмы или осквернивших себя союзом с металлом и неестественной механикой людей.

- Командир! – затрещало в ухе. – Военный совет докладывает, что мы подавили шестьдесят процентов прифронтовых ПВО!

- Начинайте авианалёт.

Отдав приказ, он вернулся в бой. Вот за кучей мусора и побитой бронемашиной прячется отряд дронов из пяти бойцов – худые тела и тонкие конечности, но их тела крепки, как броня лёгкого БТРа. Аурон сиганул к ним и первым ударом плеча опрокинул робота, отшвырнув его и расшибив затылок об стекло-плитку. Остальные стали обстреливать исполина, купая его в шквале из горячего свинца. Но едва ли силовое поле и толщина брони подведут, воин в полном молчании продолжаил жуткий путь войны. С поворота он разит мечом дрона и разрубает того ниже пояса, переходя в атаку и рубящим взмахом плашмя сносит часть груди второму роботу, и искры электроники обливают землю обильным дождём ярких «капель». Вскинув руку и выстрелив, он буквально разорвал вытянутую голову механизму и ударом стального кулака сокрушил ещё одного.

Пять вражеских солдат уничтожены, пять дронов изрубленные и разбитые лежат под ногами Аурона, но он не чувствует, что свершил нечто славное. Имперские СМИ провозгласили бы, что «крестоносец» как слуга Божий уничтожил то, чем осквернялся человек на протяжении всего Великого кризиса, утопая в «машинном грехе», как говорит об этом Канцлер. Однако ведь это окупается кровью его братьев, умирают люди, страдание вопиет к небу. Это сдерживает радость.

Но на размышление и чувствовании себя дланью Бога нет времени, и он вновь устремляется по площади, осыпаемый ливнем пуль и жужжащей плазмы. Снова перед ним возникает враг – поодаль расположился расчёт тяжёлого орудия. Группа со станковым плазмомётом направила дуло в сторону третьего яруса, захваченного Рейхом.

«Одного залпа хватит, чтобы десяток человек превратить в пыль».

«Рыцарь» берётся за гранату на поясе и кидает её в сторону на сотню метров, попав прямо под ноги расчёту. Моментом позже пространство озаряется ярким столбом пламени, которое захлестнуло всё на расстоянии десять метров. Дроны и солдаты превратились в кучу плавленого шлака, а корпус не выдержал и лопнув, разметав останки.