Воскрешающая

− Это был мой план вывести нарушителей на чистую воду, − заверил Татхенган. – Не думал я, что всё так обернётся. Из вас двоих кто−то умело лжёт, − и он уставился на меня. – Кстати, Лануф, ты знала, что тебя прослушивают?

− Нет, − я опять встала. Телохранители тоже поднялись.

− Но подозревала?

− Ты поинтереснее вопросы придумать не можешь? – меня так и тянуло его уязвить.

− Ответь, пожалуйста, − само спокойствие и любезность!

− А ты на моём месте не подозревал бы подвоха?

− Значит, ты успела бы всё выдумать про любовную связь?

− Я ничего не выдумывала! Спроси лучше у него, почему, если я сидела под столом, когда ты вошёл в отсек, он ничего не сказал тебе? Неужели у солдат под командованием адмирала ВКС Татхенгана−Мегрике Дордодотернзис трусливые сердца?

Тишина стала просто взрывоопасной. Не дожидаясь следующих провокационных вопросов, я вернулась на своё место с твёрдым намерением ни на что больше не отвечать.

− Это серьёзное обвинение, Лануф, − сурово произнёс маршал. − Страх − естественная реакция любого организма на раздражители опасные для жизни, но в данном случае молчание Хангса должно расцениваться, как умышленное преступление, призванное очернить сослуживцев и дать возможность подняться путем интриг по служебной лестнице. В данном случае Суд вправе применить голосование.

− Перед голосованием, − продолжил судья, − обвиняемые имеют право сказать последнее слово. Сержант Донг хотите ли вы воспользоваться своим правом?

Сержант кивнул и поднялся со скамьи.

− Более ста лет я служу под командованием адмирала Татхенгана − Мегрике Дордодотернзис. Он спас меня и многих моих товарищей при крушении «Элизабет». Более ста лет я служу ему верой и правдой. И никогда даже в мыслях я не хотел быть неблагодарным. За время службы появилось много людей, которым я перешёл дорогу, и они будут рады избавиться от меня. К делу, которое расследует Суд, я не имею никакого отношения. Считаю себя невиновным, но, если Суд решит, что это не так – я достойно приму назначенное им наказание.

− Браво, сержант, Донг! – кто−то выкрикнул из зала и захлопал в ладоши. − Солдат, что надо! Донг невиновен! Казнить Хангса!

Другие солдаты, считающие Донга невиновным, тоже стали хлопать в ладоши и кричать «Донг невиновен! Донг невиновен!»

− Кто считает, что сержант Донг виновен поднимите руки, – велел судья.

Все притихли и стали вертеть головами, желая увидеть того, кто поднимет руки. Таких не оказалось.

− Теперь слово предоставляется лейтенанту Михаэлю.

Лейтенант поднялся, обвёл взглядом военный трибунал и начал свою речь:

− Я служу на этом корабле гораздо меньше сержанта Донга, но всегда точно выполнял приказы и инструкции. Считаю, себя невиновным и верю, что Суд вынесет правильное решение. Моя жизнь мне не принадлежит.

− Михаэль невиновен! – грянула публика. – Невиновен!

− Кто возражает, прошу поднять руки, − произнёс судья в микрофон, стараясь перекричать шум в зале.

Таких тоже не было.

Публичное единство мнений поразило меня. Я тоже хотела вскочить с места и орать до хрипоты: «Невиновен! Невиновен! Невиновен!». Лишь усилием воли я заставила себя демонстрировать холодное равнодушие. Мой взгляд то и дело останавливался на злополучной троице. Двое из них вели себя спокойно, даже улыбались, помахивая приятелям. Хангс уже понимал, что проиграл. Но он не терял достоинства и был подозрительно тих.

− Тише, тише, − судья поднял руку и, дождавшись, когда все успокоятся, продолжил: – Хангс, теперь ваше время говорить.

− Велите, снять наручники, − попросил Хангс.

− Снимите наручники, – разрешил судья помощнику.

Потирая руки, Хангс поднялся.

− Сегодня здесь решается моя судьба. Сейчас я сам не могу сказать, почему промолчал тогда. Но ничего уже не изменить. Несложно поддаться обману красивой женщины, но я это говорю не о себе, а о вас, − голос его с каждым словом становился жестче и увереннее. – Это она ввела вас всех в заблуждение. Она лжёт, даже положа руку на Кодекс Воина! Но вы видите и слышите только то, что хотите видеть и слышать! Я невиновен! Я никого не предал, и не желал очернить, просто я выполнил приказ, к сожалению, не в то время.

Хангс ни разу не повернулся в мою сторону, он смотрел на блюстителей закона и всё ещё пытался склонить их на свою сторону.

− Я горжусь, что мне довелось служить здесь. Прошу заранее прощение, но поймите, у меня нет выбора…

И тут я заметила, что происходит что−то странное. На лице судьи появилось изумление, словно ему показали нечто необычное. Он даже привстал. Что было с остальными, я не успела заметить, так как увидела, что Хангс поворачивается в мою сторону, а в руке у него застыл «Универс». За долю секунды я оценила обстановку: чёрное зияющее дуло смотрело на меня, и я не сомневалась, что сейчас оружие выстрелит.

Один из телохранителей попытался встать между нами, когда грянул выстрел. Его тело остановило пулю, но потом оно стало кусками падать на пол. Я же инстинктивно выхватила у распадающегося на части тела «Беллу» и, не целясь, дала очередь по обвиняемому.