Воскреснуть, чтобы снова умереть

— Оставить без содержания до тех пор, пока не женится. А на рождение первенца подарить яхту. Он хотел иметь ее. Но я остановил себя. Ругаться с единственным сыном не хотелось. Мы и так редко виделись. Не могу сказать, что Витас избегал меня, но и не рвался встречаться. Я поучал его постоянно. То делами фирмы заставлял заниматься, то жениться, то меньше денег тратить на ерунду, а больше инвестировать. Он пробовал в двадцать пять, тут, в Паттайе, со старшими товарищами что-то строили, но не получилось у Витаса ничего. Подробностей не знаю, но он отсюда, можно сказать, убегал. И вернулся только сейчас.

— Почему вы уверены, что Витаса убили? — в лоб спросил Марков. — Если есть хоть малейшее этому доказательство, я должен знать.

— Отцовское чутье, только оно, — после паузы ответил Иво.

На этом и расстались. Не раскололся старый лис. Но Марков на это и не рассчитывал.

Глава 2

Он стоял голым перед зеркалом, смотрел на свое тощенькое тельце, обгоревшее местами, причем не самыми очевидными, и думал о том, что оно его совсем не характеризует. Впрочем, не только оно. Лицо тоже. Коля, как выражались во времена его молодости, вылитый ботаник. Эдакий тихоня, маменькин сынок, заучка. И, конечно же, девственник в свои неполные сорок.

На самом деле все абсолютно не так. Николай умен, начитан, это безусловно, но он не ботаник. Кроме чтения его многое увлекает, например мотогонки. Он байкер со стажем, но остается вне тусовки. А еще Коля прекрасно играет в сквош. Он не слабак, хоть и выглядит таковым. В его тощеньком тельце скрыта сила. Она не в мышцах, а в умении управлять им. Как-то Коля был вынужден вступить в драку с бугаем. Пока тот махал своими кулачищами, его соперник, уворачиваясь, прикидывал, куда нанести один удар. Если в него вложить всю силу, второго не понадобится. И Коля смог. Свалил бугая с ног, но тут же ретировался, понимая, что, если тот встанет и продолжит драку, ему уже так легко не отделаться. А так как бегал Коля хорошо, то все закончилось благополучно.

Жил он один с двадцати трех лет. Маму обожал, но никогда не слушал. Она у него была художницей, неформалкой. В их доме вечно царил творческий беспорядок, толклись люди, звучали песни под гитару, велись споры об искусстве, устраивались перформансы. Коля рос в обстановке вечного праздника, будучи на нем чужим. Не потому, что гостями в основном были взрослые. Многие из них приводили своих детей, и они сбивались в свои стайки. Коля же и от птенцов держался на расстоянии. Не чурался, стеснялся или боялся, просто ему было интереснее наедине с книгами или играми. Его праздник был всегда с ним!

С возрастом ничего не изменилось. Съехав от матери, Коля поселился один в маленькой комнатке общежития, доставшейся ему по наследству. Пятнадцать метров, на которых он умудрился разместить и душевую, и туалет, и кухню. Он оборудовал свое гнездышко таким образом, чтобы свести контакты с соседями к минимуму. Коля спал на узкой тахте, вместо стола использовал подоконник, вещи хранил в шкафу, который сам спроектировал и сколотил. Страшненький, но вместительный, он занимал все стену и еще уходил антресолями на соседние. Мама, когда приходила в гости, ужасалась обстановке. А Колю она устраивала. Ему больше пространства не нужно. В этом все умещается, и, что немаловажно, его легко держать в чистоте.

Николай и не переехал бы из своей общаги, если бы не сменившийся контингент соседей. Были тихие бабули (комнаты давали деятелям искусств, к коим относилась его тетка), а понаехали алкаши, пропившие свои квартиры, да гастарбайтеры со своими многочисленными семьями. Пришлось съезжать.

Теперь у Коли полноценная однокомнатная квартира. Тридцать два квадрата. Кто-то скажет, маленькая. Но Николай делил это пространство еще и с… мотоциклом! Байк зимовал в квартире, хозяин его чинил или тюнинговал, готовя к сезону.

— Ты что же, царь, жениться не собираешься? — вопрошала матушка. Она так называла сына с детства. И это после того, как он заявил ей, что на «Коко» (а именно так она его вздумала величать) он, человек с царским именем, откликаться не будет.

— Нет, маман, не собираюсь, — честно отвечал ей Коля.

— Лишишь меня радости бабусинства?

— Твоему любовнику сейчас сколько? Двадцать два? Считай, внук.

— Он моя муза, дуралей. А они возраста не имеют.

Мама, как и прочие, ничего не знала о личной жизни Николая. Считали, ее нет. Ошибались. Коля и влюблялся пару раз за жизнь, и сексом занимался… Не пару раз — много больше. Но все не с теми, в кого влюблялся.

Девственности он лишился поздновато, зато осознанно. Ему было двадцать два. Жил Коля еще с мамой, но уже работал. На своем предприятии он впервые и познал плотскую радость. Он, как молодой специалист, частенько бывал в библиотеке. Заведующая ее, Элла Марковна, была очень интересной женщиной, больше внутренне, чем внешне, но и дурнушкой ее назвать никто не посмел бы. Синий чулок. И тоже заучка. Старая дева. Ей было сорок два, когда Коля устроился на работу.