Воскреснуть, чтобы снова умереть

— Я на это надеюсь, потому что вы мне симпатичны. Но вы не хотите со мной откровенно поговорить (хотя я уже знаю одну вашу тайну), и это меня настораживает.

— Да, я приходила к Витасу. Сделала так, как вы советовали. Но он меня отверг.

— Во сколько это было?

— Точно не могу сказать.

— Приблизительно? Вы сразу после нашего разговоры отправились в дом на холме?

— Сразу после нашего разговора я отправилась плакать к реке. От обиды.

— На меня?

— Скорее, на жизнь. Когда эмоции поутихли, я вернулась в наш с братом номер, легла. Вот только уснуть не могла. Я ругала себя за то, что так быстро сдалась.

— Что делал в это время Саша?

— Спал. Он пользуется берушами, еще и одеялом с головой накрывается и ничего не слышит. — Она радовалась этому, потому что если бы Саша проснулся, то она никуда бы не ушла. — Я чуть прихорошилась и отправилась в дом на холме.

— Вам никто не встретился по дороге?

— Нет, но мне казалось, я слышала чей-то шепот. Решила, что это наши юные влюбленные засели в укромном уголке и шушукаются. Чтобы меня никто не увидел, я сошла с главной дорожки на тропу и пробиралась по зарослям.

— Витас сразу впустил вас?

— У него было не заперто.

— Дом или комната?

— Ни то, ни другое. Я вошла сначала в дом, потом, поднявшись по лестнице, в комнату.

— В какую из двух?

— В гостиную. Витас стоял спиной к приоткрытой двери. Пил какой-то темный алкоголь, наверное, виски, я не разбираюсь. Услышав мои шаги, он проговорил: «Передумала?» Затем повернулся.

— Удивился, увидев именно вас? Явно он ждал кого-то другого.

— Да, но… Скорее, приятно.

— Удивился? То есть был рад вам, а не той, другой? Интересно.

— Меня это удивило, но и подстегнуло. Я стала откровенно ему предлагать себя. Нести ту чушь, которую вы мне навязали.

— Поверил?

— Да.

— А говорите «чушь», — усмехнулся Борис.

— Витас предложил мне выпить, я отказалась, естественно, и начала заманивать его в постель. Получалось неуклюже, но на него подействовало. Густавсен отставил бокал, скинул рубашку…

— Тут вы что-то ляпнули и все сорвалось?

— И да, и нет. Витас спросил, сколько мне лет. Я ответила. Думала, его расстроит мой «преклонный» возраст, ан нет: еще пуще обрадовался и проговорил: «Сорокалетних девственниц у меня еще не было».

— Но вам еще нет сорока.

— И я, как вы уже поняли, не девственница.

— Ему это не понравилось?

— Витас сразу потерял ко мне интерес. То есть я его только как старая дева привлекала. Он хотел сорвать цветок моей невинности, только и всего.

— Коллекционеров девственниц довольно много, особенно среди богатых и праздных.

— Меня с такими людьми жизнь не сталкивала, я из другого социального слоя: бедных и работящих. Поэтому обозвала Витаса «придурком», сказала, что пришла к нему на спор и не собиралась с ним спать. После этого ушла.

— Но не к себе в номер?

— Нет.

— А к кому?

— Это уже не относится к делу, — резко сменила тон Мария. Хватит с нее откровений! — Я не собираюсь удовлетворять ваше любопытство.

— Извините.

— Пойдемте назад? Саша, наверное, уже заждался меня.

— А он знает?

Маша упрямо сомкнула губы. Их семейные дела не касаются никого. Курецкие вдвоем против всего мира. Но скоро их (с божьей помощью) станет трое, и тогда им все будет нипочем!

Глава 4

Она взяла рюкзак за дно, перевернула его и потрясла. Те немногие вещи, что Али не выложила, упали на застеленную атласным покрывалом кровать. Она перебрала их, но паспорта так и не нашла.

— Куда же я его задевала? — недоуменно пробормотала Алия.

Точно не в сейф, она никогда не пользовалась этими железными ящиками на кодовых замках. Денег у нее при себе много не бывает, драгоценности она не носит, а документы ее кому нужны?

— Вроде я сюда его убирала, — продолжила разговор с самой собой Али, подойдя к трюмо с ящиком. Но, выдвинув его, увидела только распечатанную медстраховку и ключи от дома.

Зазвонил телефон. Али глянула на экран и улыбнулась. Звонил ее муж Андрюша.

— Привет, солнышко.

— Я тучка, — услышала она. — Хмурая и набрякшая влагой.

— Только не реви, прошу.

— Когда ты вернешься? Я без тебя погибаю…

— Послезавтра.

— Как еще долго, — простонал Андрюша.

Он был очень эмоциональным, ранимым, нежным, как горный цветочек. Али спасла его год назад, отбившегося от группы, замерзающего в ущелье Иремели. Андрюша сломал ногу и не мог идти самостоятельно. Али несла его на себе, тонкая, маленькая тащила полного высокого дядю. И не плакала. А он — да!

Когда Андрей лежал в больнице, Али его навещала. Носила ему медок, узнав о том, что тот от него без ума. Больной уплетал его большой ложкой, потом облизывал ее и… Плакал от благодарности!

Не то чтобы Андрюша был ревой, просто у него слезные каналы близко располагались, и он сам не замечал, как начинал плакать при эмоциональном всплеске. С возрастом это не прошло, а усилилось, ведь проблем стало больше, а значит, сложностей с принятием решений, стрессов, разочарований. Андрюша пытался измениться. Занимался аутотренингом, ходил на курсы мачо, колол себе тестостерон. Он йогой занялся, чтобы обрести гармонию, но вместо этого размяк еще больше.