Воскресший гарнизон

И все же в этом случае он явно отошел от характера Гитлера, подумалось Отто Скорцени. В эти минуты обер-диверсант рейха в самом деле уподоблялся режиссеру провинциального театра, которому впервые доверили ставить на подмостках рейхс-театра пьесу, главным героем которой становился сценический фюрер. С одной стороны, он обязан был внимательно следить за перевоплощением в образ навязанного ему бездарного актеришки, а с другой, сам время от времени впадал в прострацию, забывая, что на сцене все-таки находится не реальный фюрер, а всего лишь его театральная тень.

– Нет-нет, что вы, – явно струсил фон Риттер. – Я имел в виду: не доведи Господь, чтобы командовать подземным зомби-гарнизоном вынужден был сам фюрер. Чего тогда будем стоить мы, генералы вермахта и СС?

– Кстати, какой идиот придумал это дурацкое название – «Лагерь дождевого червя»? – перевел Зомбарт-лжефюрер суровый взгляд своих водянистых глаз на Скорцени.

– Мы подумаем над названием, – скромно склонил голову обер-диверсант рейха, сожалея, что не может тотчас же пристрелить двойника.

И в Главном управлении имперской безопасности, и в Верховном командовании вермахта все знали, что название это было одобрено фюрером. Тем, настоящим. А возможно, им же и предложено. Зомбарт уже не просто импровизировал, он откровенно зарывался.

– Ваш кабинет будет оборудован, мой фюрер, – с чиновничьей почтительностью заверил фон Риттер, вновь вызывая огонь на себя. – Если только из рейхсканцелярии поступит указание, как именно это следует сделать, а главное, будет привезена мебель и установлена правительственная связь. До сих пор ни приказа, ни указаний по этому поводу не появлялось.

– Непростительная расхлябанность, – потряс дрожащими руками лжефюрер. – Но ведь в проекте этой базы мой кабинет наверняка был предусмотрен и утвержден. А значит, кто-то вынужден будет ответить за столь грубое нарушение приказа.

– Но вы можете занимать этот, то есть мой, кабинет.

– Это вы, бригаденфюрер, в мое отсутствие, можете теперь «занимать этот, то есть мой, кабинет». До тех пор, пока не обустроите свой собственный, – жестко поставил его на место лжефюрер.

– Никоим образом не возражаю, мой фюрер, – все с тем же чиновничьим стоицизмом оборонялся фон Риттер.

– Причем вы сможете занимать его только тогда, когда позволит моя личная охрана, – безжалостно добивал его лжефюрер.

– Что ж это вы не продумали, бригаденфюрер? – вполголоса, но довольно жестко упрекнул коменданта Скорцени.

И вот перед ним фон Риттер оправдываться не рискнул. Огрызнуться – тоже. Не потому, что рядом был Гитлер, а потому, что возражать пришлось бы первому диверсанту рейха. Что, как ему казалось, связано с куда большим риском. К тому же он слишком уважал этого человека, чтобы причинять ему неприятности.

– Так что вы застыли, барон? – вывел его из оцепенения Имперская Тень. – Ведите, показывайте свои лаборатории, цеха и все прочее, что обеспечивает жизнедеятельность «Регенвурмлагеря».

– Да-да, мой фюрер, понимаю. Вы должны получить полное представление не только об «СС-Франконии», но и обо всем этом участке оборонительного «Восточного вала».

В одной из уже обжитых боковых выработок внимание Лжефюрера привлекла суета отряда горноспасателей и санитаров. Вскоре выяснилось, что во время прокладки запасного штрека произошла авария: погиб мастер-норвежец и серьезно пострадал зомби из отряда проходчиков.

Фон Риттер хотел поскорее увести Зомбарта из этой выработки, однако тот решительно остановил санитаров, уносивших пострадавшего зомби к мотодрезине, и приказал отбросить простыню. Тут кто-то из спасателей навел на искалеченного, полностью оголенного санитарами телом проходчика мощный фонарь, хотя освещения и так было достаточно. Зрелище оказалось ужасным. Зомби-шахтера с большим трудом извлекли из-под завала, взору лжефюрера открывалось уже даже не человеческое тело, а какое-то месиво из костей, мяса и крови, тем не менее зомби открыл глаза и вполне осознанно взглянул на фюрера. Мало того, он, кажется, понял, что перед ним вождь.

Какое-то время они смотрели в глаза друг другу. За это время начальник участка успел объяснить лжефюреру, что зомби этот – из норвежцев, из группы штрафников-шахтеров, которых доставили из шахт Шпицбергена.

– Теперь они уже не бунтуют, мой фюрер, – заверил мастер Зомбарта, – трудолюбивы, покорны…

– Только такие: трудолюбивые и покорные, нам и нужны, – прервал его фюрер, – И не только здесь, в «Регенвурмлагере». Или, может быть, среди зомби случаются какие-то другие?

– Иногда бунтарский дух прорывается даже у этих нелюдей, – развел руками мастер. – Жаль, что колдуны из «Лаборатории призраков» не желают верить в это.

– Он в сознании? – спросил Зомбарт у стоявшего рядом, плечом к плечу врача.

– Судя по всему, да.

– Настолько, что способен говорить?