Восьмое Небо

Габерон, вздохнув, снял свой лиловый сюртук и повесил на трубу подальше от топки. Следом последовала и жилетка прекрасной саржевой ткани. Секунду он поколебался, не снять ли и сорочку? Тем более, что скоро на мидль-деке станет так жарко, что та превратится в мокрую тряпку. Но решил повременить. Успеется.

— Работаем каждый на две топки, — сказал он, поигрывая лопатой, — Что, никогда не приходилось работать кочегаром? Помни, главное не руки, главное — спина. Спину не гни, не прогибайся, и на лопату много не вали. А еще обязательно держать ритм. Как в ритм войдешь, так полегче станет. И над топкой не наклоняйся.

— Лицо обгорит?

— Хуже. Это же дым от магического зелья, от него что хочешь может случиться. Может, борода десятифутовая вырастет за час или рыжим станешь, или веснушками обсыплет или еще чего в том же духе.

Тренч не успел ответить.

— Капитанский мостик на связи, — возвестил голос гомункула. И раньше не обладавшей большой звучностью, теперь он казался еле слышимым за лязгом цилиндров и гулом паропровода, — Говорит капитан…

Габерон услышал голос Алой Шельмы, трещащий помехами, словно капитанесса находилась в добрых пятидесяти милях от них.

— Тренч! Габбс! Слышите меня?

— Приходится, — буркнул Габерон, распахивая бункер с ведьминским зельем.

В нос ударило сильнейшими парами керосина, дегтярного мыла, жженого рога и календулы. Почти забытый запах флотского ведьминского зелья, поставлявшегося на все военные корабли Формандии, дешевого, но дающего изрядное количество жара. То зелье, что готовила Корди, пахло не в пример лучше — тмином, ржаным хлебом и винной вишней.

— Гомункул говорит о небольших проблемах на машинной палубе. Что-то с топкой номер шестнадцать. Ты не мог бы взглянуть на нее?

— А что с ней? — проворчал Габерон, втыкая лопату в груду ведьминского зелья, похожего на россыпи рыхлого темно-серого порошка.

— Какая-то внутрення вибрация, — Алая Шельма издала короткий смешок, — Наверно, кто-то из предыдущих кочегаров забыл там лопату.

— Двенадцатая, четырнадцатая… Вижу. Но сразу говорю, если там покойник, я его вытаскивать не собираюсь. Придется тебе снять свой алый китель и засучить рукава!

Шестнадцатая топка ничем не отличалась от прочих, все они походили друг на друга как икринки из одной кладки. Но подойдя к ней на несколько шагов, Габерон сразу понял, что имел в виду гомункул под «внутренней вибрацией». Люк топки едва заметно подрагивал, причем не в ритм работающей машины.

Габерон уставился на него, ничего не понимая. На его глазах люк несколько раз дрогнул, из недр топки раздались глухие, тяжелые и медленные удары. Как если бы…

— Тренч! — Габерон отшвырнул лопату в сторону, — К шестнадцатой! Живо!

— В чем дело?

Габерон ответил лишь тогда, когда схватился рукой за металлическую рукоять люка.

— Там… Там может быть выживший! Странно, что гомункул его пропустил, но… Помогай!

Тренч бросился к нему на помощь, но в этом уже не было нужды — негодующе проскрежетав, люк топки отвалился в сторону. Габерон мгновенно бросился к провалу, пытаясь сообразить, безопасно ли спрыгнуть вниз самому или лучше спустить импровизированный канат, но, едва заглянув в круглый провал, замер. Внутри, в наклонном полутемном колодце топки, что-то шевельнулось. Что-то слишком крупное, чтобы быть случайно залетевшей внутрь рыбой.

— Эй! — закричал Габерон, забыв обо всем на свете, — Выходи! Как ты? Не бойся, мы не навредим тебе! Я тоже формандец! Раны есть?

В недрах топки вспыхнул свет, пронзительно голубой и удивительно яркий, заставивший Габерона выругаться и прикрыть ладонью лицо.

— Да выключи ты лампу! Сюда иди! У тебя что-то сломано? Мы сейчас… Тренч, тащи веревку и…

Человек двинулся ему на встречу, издав странный металлический лязг. От него до люка топки было каких-нибудь пять-шесть футов, но из-за темноты внутри и этой проклятой лампы Габерон почти не видел его очертаний. Лишь длинные руки, протянувшиеся к люку. Необычно длинные для человека руки. И никакой лампы в них не было.

— Вы… ты… вы в порядке, — Габерон обнаружил, что слова путаются на языке, как узлы в руках неопытного юнги, — Я имею в виду, вы… как вообще…

Существо вдруг шевельнулось, резко, растопырив руки так, что они врезались в стенки котла, выбив из него снопы желтых искр. Оно сделало шаг по направлению к Габерону. Неуверенный, медленный. Но уже следующий был стремительным и быстрым, таким, что Габерон рефлекторно отшатнулся от топки. Существо двигалось не так, как двигается человек, даже раненный или испуганный. В походке этого существа была какая-то порывистая грация, словно каждое его движение состояло из десятков или даже сотен отдельных рывков, сглаженных единым направлением.

В следующий миг Габерон увидел его целиком и, одновременно, словно бы по частям.