Восьмое Небо

Связь оборвалась. Едва раздался щелчок, Алая Шельма преобразилась. Сорвала с головы алую треуголку и швырнула ее вверх. Глаза ее сияли чистой радостью, как у ребенка, которому подарили первую в жизни лодку. Куда подевалась хладнокровная, уверенная в себе пиратская капитанесса, вышагивавшая по мостику захваченного корабля, от взгляда которой могла вспыхнуть сухая древесина?

— Вот так! — воскликнула она, заливисто рассмеявшись, — Габби, ну как тебе это? Им пришлось съесть, а! Я капитан! Мы это сделали. Я это сделала! Мы взяли корабль, Габби! И не просто корабль! Чертову, дери ее сто сорок голодных лещей, канонерскую лодку!

Габерон некоторое время молча ее разглядывал, засунув руки за пояс. Ничего не говорил, не улыбался, просто смотрел. Любой человек, ощутив на себе прищуренный взгляд канонира, обычно теряется и внутренне сжимается — есть у канонирских глаз такое свойство. Алая Шельма тоже смутилась, хоть и не сразу. Улыбка немного потускнела, превратившись в подобие полускрытого облаками лунного диска, в глазах обозначился неуверенный огонек. Так обычно смотрят на взрослых заигравшиеся дети, предчувствующие, что где-то перегнули палку.

— Габбс?..

— Ты ведь с самого начала это задумала, да?

Алая Шельма почесала углом треуголки переносицу. Сейчас она выглядела как смущенная школьница, которой устроили взбучку прямо в классной комнате. Смущенная, но все же гордая своей первой настоящей победой.

— Может быть.

— Ты с самого начала выбрала меня и Тренча, так? Меня — потому что я знаком с устройством лодки, а Тренча — потому что он смыслит в ремонте. И нарочно заставила меня вызваться на эту авантюру.

— Ага, — в темных глазах капитанессы мелькнула хитрая искорка.

— А еще ты специально оставила Дядюшку Крунча на «Вобле».

— Не исключено.

Он устремил на нее палец. И хоть ноготь его был безукоризненно подстрижен и отполирован, Алая Шельма напряглась так, точно в лицо ей смотрел ствол тяжелой бомбарды.

— Ты хотела не просто приз, ты хотела самый лучший приз. Самую сладкую конфету с елки.

— Ну да, — Алая Шельма вдруг подмигнула ему и накинула свою треуголку на рулевое колесо, — Но ведь все получилось, верно? Я захватила канонерку! Как настоящий пиратский капитан! Больше никаких старых зонтов! Никакой Паточной Банды, понимаешь?

С легким румянцем и горящими глазами она уже не выглядела, как хладнокровный и дерзкий пират, она выглядела как довольный ребенок. Ребенок, напяливший на себя алый пиратский мундир, невероятно гордый собой. Вылить бы ей сейчас на голову ведро холодной воды, тоскливо подумал Габерон, иногда это помогает. Холодная вода — прекрасное средство от заигравшихся детей.

— Настоящий пиратский капитан действует дерзко, но предусмотрительно, — жестко сказал он, не опуская указующего перста, — Настоящий капитан не обманывает свой экипаж! Настоящий капитан соизмеряет добычу с риском и не позволяет самоуверенности брать верх над здравым смыслом!

— Но Габби, я думала…

— Ты думала? — он смерил ее ледяным взглядом, — Ты, значит, думала? О чем, позволь спросить? Думала ли ты о том, что мы станем делать, если сломается машина? Если нас перехватят на полпути? Если мы начнем неконтролируемо терять высоту? Если у нас разорвет к черту котлы? Обо всем этом ты думала?

Когда-то гордо поднятый подбородок Алой Шельмы опустился вниз и глядел теперь на начищенные носки ботфортов. Не очень дерзкий подбородок, бледный, острый и покрытый стремительно увеличивающимися алыми пятнами.

Над канонерской лодкой разнесся протяжный гулкий звук, заставивший и Габерона и Алую Шельму резко поднять головы. Высоко над ними «Вобла» пришла в движение. Ее большие колеса несколько раз дернулись и стали неспешно вращаться, загребая воздух лопастями, сперва медленно, но все быстрее с каждой секундой, пока не превратились в пару гудящих мельниц. Бесчисленные трубы баркентины выбросили струи магического дыма, переплетающиеся между собой, меняющие цвет и завязывающиеся немыслимыми узлами. Кажется, Корди и в самом деле не пожалела зелья для котла. Дав прощальный гудок, тягучий и торжественный, «Вобла», качнувшись носом, вразвалку пошла вперед. В следующую секунду она зависла над канонеркой, заслонив небо и погрузив капитанский мостик почти в кромешную тьму, а еще через секунду уже миновала ее, беззвучно протыкая бушпритом облака. С каждым пройденным облаком ее силуэт делался все более зыбким, пока наконец не превратился в едва угадываемую тень.

— Я поступила, как капитан, — негромко сказала Алая Шельма, провожая взглядом высокую корму «Воблы».

— Нет, — Габерон заставил себя посмотреть ей в глаза, — Ты поступила как девчонка. Неуверенная в себе, ищущая признания и забывшая обо всем на свете.