Восьмое Небо

— Поверь мне, это сущая ерунда. Раз уж мы с тобой справились с зельем для топки, то и акулье зелье уж как-нибудь сообразим, а?

Надежда зажглась в сердце Корди крошечным отблеском маяка в штормовой ночи.

— Ты знаешь рецепт?

— Я знаю все, — высокомерно заявил «Малефакс», — Ну или, по крайней мере, достаточно, чтоб ты не угодила впросак. Записывай, для десяти галлонов акульего зелья нам потребуется коум[87] чешуи форели, высушенной три месяца, но только коричневой, желтую надо отобрать. Три минима[88] апрельской бури. Тройская унция измельченных костей угря. Два скрупула[89] утренней росы, собранной с дубовой доски. Дыхание лентяя — около двух потлов[90]. Так, что еще… Восемь жидких унций китового жира, но только не прогорклого. Две трети джилла

[91] слез моллюска. Настоянный запах чайной розы, выдержанный не меньше года. Утренний сквозняк из графской спальни. Пинта подкисшего молока.

Корди чуть не взвыла.

— Помедленнее! Ты же знаешь, я терпеть не могу этих академических словечек! Унции, джиллы, потлы…

«Малефакс» приподнял бровь. Корди ощутила это как скользновение прохладного ветерка по щиколотке.

— Но ты же ведьма. Ты должна знать академическую систему мер — сыпучих, жидких и твердых. Ты должна знать алхимические наименования всех препаратов и основы молекулярного строения.

По языку разлилась такая тошнотворная кислота, словно Корди сама выпила пинту подкисшего молока. Или даже целый галлон.

— Ты же знаешь, — пробормотала она, глядя за борт, где мерно колыхались багровые облака, — Никакая я не ведьма. Я источник неприятностей и уничтожитель всего ценного. Я умею только превращать хорошие вещи в марципан, бисквит и крем-брюле. Мне в жизни не сварить акульего зелья.

— Мы сварим его вместе, юная ведьма, — пообещал «Малефакс», — Это будет нашим секретом.

Корди улыбнулась, отчего противный вкус во рту растворился без следа. Как там говорила мама, хорошая улыбка может скрасить даже вчерашний рыбный суп… В этом она была права. От искренней улыбки во рту появляется привкус миндаля, мяты и корицы.

— Принимаю вашу помощь, милорд, — Корди сорвала шляпу с огромными полями и торжественно расшаркалась посреди пустой палубы, — Кажется, у нас с вами уже прилично накопилось секретов, а?

За ее спиной раздался приглушенный звук, похожий на хлопок запутавшегося в парусине ветра. Или чей-то негромкий вздох.

* * *

— Я думал, мы собираемся варить акулье зелье.

— Так и есть.

— Ты уверена, что капитанская каюта подойдет для этого наилучшим образом?

Корди смутилась и намотала на палец первый попавшийся хвост, скрепленный бечевкой.

— Я… случайно.

— Случайно можно перепутать нижний фор-марсель с верхним. Или левую ногу с правой, — «Малефакс», кажется, откровенно забавлялся, наслаждаясь ее замешательством, — Но случайно оказаться в капитанской каюте?..

— Дверь была приоткрыта, — попыталась оправдаться Корди, — А я пробегала мимо. Ну и…

— Ну и залезла в каюту Ринриетты, понимаю, — гомункул ухмыльнулся столь явственно, что у Корди даже кожу защипало, — Что ж, не могу тебя винить, юная ведьма. В прошлом тебе, кажется, не раз приходилось оказываться где-то по чистой случайности, просто пробегая мимо…

Это уже было нарушением правил.

— «Малефакс»! — Корди сжала кулаки, оглядываясь, но ни единой точки для их приложения вокруг не было — в капитанской каюте она была единственным живым существом.

Очень глупо молотить кулаками пустоту, даже если это — насмешливая, ехидная и обладающая самым коварным нравом пустота.

— Извини, я перегнул палку, — вздох гомункула прозвучал почти искренне, — Не думал, что ты отличаешься такой чувствительностью, Сырная Ведьма.

Последние слова «Малефакса» прозвучали так резко, что у Корди перехватило дыхание. Так бывает, если сунуть нос в склянку с перцем и неосторожно понюхать.

— Не называй меня так.

— Тысяча извинений, юная ведьма. Ого, как сверкают у тебя глаза. Готов поспорить, был бы я материален, ты уже превратила бы меня в сливочное мороженое.

— Я не хотела сюда заходить, честно, — Корди стерла палубную сырость с лица рукавом рубашки, — Просто я… Кажется, я уже скучаю по Ринни. И не говори, что ты не скучаешь!

— Она покинула борт всего шесть часов назад.

— Я знаю. Но мне кажется, словно уже прошло шесть дней.

В капитанской каюте царил ровно тот же порядок, что обычно. А точнее, крайне странное сочетание педантичного порядка, от которого за милю пахло университетом Аретьюзы, с самым бессмысленным и хаотическим беспорядком, который только можно вообразить. Аккуратно разложенные книги соседствовали с грозными саблями и хищными рапирами, разбросанными по всей каюте. Навигационные справочники лежали на клавесине ровными стопками, вполне органично соседствуя с ореховой скорлупой и пустыми консервными банками, а пустой аквариум, как и прежде, составлял единую композицию с тщательно смазанным мушкетоном и кипой дамских журналов. В углу обнаружилась бочка с кривой надписью «ПЫЛЬЦА ФЕЙ И ОКУЛЬИ ЖУБЫ НЕПРЕКАСАТСЯ. КОРДИ», при виде которой ведьма ухмыльнулась.

— Так вот куда я ее дела…