Восьмое Небо

— Только лишь в управление. Рациональное, разумное, взвешенное управление. Если в небесном океане и существует ветер, способный оживить нашу промышленность и помочь человеку стать ближе к звездам, так это конкуренция и эффективное управление. Власть в привычном вам виде слишком громоздка, слишком развращена, слишком тяготится своими нелепыми атрибутами с фамильной позолотой… Пора поднять ее на новую высоту. Влить свежую кровь в старые жилы. Позволить людям двигаться все выше и выше, наперекор всем ветрам!

Глаза его горели уже знакомым пламенем, схожим на свечение Святого Эразма. Гибельное, тягучее пламя. Алая Шельма задумчиво поправила треуголку на голове. Дядюшка Крунч заметил, что капитанесса то и дело машинально касается ее, словно проверяя, на месте ли та. Как будто сомневается, осталась ли она хозяином этого корабля и предводителем собравшихся вокруг людей, ждущих ее слова.

— Свергать одного хищника, чтоб присягнуть другому? Менять королевский герб на корпоративный символ? Если компании вроде «Восьмого Неба» получат власть, в высокородных тиранах не будет необходимости. Тираном сможет стать каждый. Опутать своих близких финансовыми щупальцами, высосать их досуха, уничтожить… Вместо одной литой цепи острова опутают миллионы куда более тонких, но при этом и более прочных.

— Какая милая биологическая ограниченность, — процедил мистер Роузберри с нескрываемым отвращением, — Впрочем, с моей стороны было бы глупо ожидать, что ограниченные создания вроде вас или вашего деда способны видеть дальше своего носа. Вы совершенно не разбираетесь в механизмах, которые управляют миром.

— Я всего лишь кета, — кажется, Алая Шельма смотрела сквозь управляющего в небо, — Что кета может смыслить в сложных механизмах? Я просто рвусь вверх.

Мистер Роузберри упер руки в бока — совсем не женская поза. В его звенящем от злости голосе тоже оставалось мало женственного:

— Вот именно! Рыба! А значит, получите то, что полагается рыбе! «Барбатос», огонь!

Дядюшка Крунч услышал тяжелый надсадный гул — словно кто-то вворачивал в само небо огромный упирающийся болт. Корди присела, придерживая на голове свою шляпу. Шму рефлекторно вцепилась в мачту подобно испуганному Мистеру Хнумру. Один лишь Габерон безошибочно распознал этот звук.

— Ложись! — крикнул он, — Руками голову прикрыть!..

В следующий миг Дядюшке Крунчу показалось, будто у бизань-мачты «Воблы» лопнула шаровая молния, с такой силой, что содрогнулась вся мачта. Но шаровые молнии не оставляют после себя ничего кроме оглушительного хлопка и щекочущего ноздри запаха озона. Эта оставила плывущее над палубой грязное облако, из которого прорастали и растворялись сотни истончающихся серых хвостов. Когда оно окончательно растаяло, превратившись в серую взвесь, стало видно, что крюйс-брам-стаксель превратился в полощущую по ветру тлеющую тряпку, а крюйс-бом-брам-стаксель усеян рваными дырами с ладонь толщиной[152].

Дядюшка Крунч был единственным, кто остался стоять на ногах. Не к лицу старому абордажному голему падать при виде опасности. К тому же у него были серьезные основания полагать, что если он опустится, подняться уже будет не под силу — привод правой ноги почти полностью вышел из строя.

— «Малефакс», галсы!

— Уже выполнено, — гомункул остался хладнокровен, — Иду рваным курсом с перепадом высоты.

— Их артиллеристы недаром получают свой ром, — уважительно пробормотал Габерон, разглядывая потрепанный парус, — Накрытие первым же залпом по высоко идущей цели, да еще и сквозь облака…

— Гони, «Малефакс»! — приказал Дядюшка Крунч, потрясая захватом, — Несись так, словно за тобой гонится само Марево!

— Держим одиннадцать узлов и получим еще пять, если успеем оседлать нужный ветер… — отрапортовал гомункул, — Но я чувствую, что машины «Аргеста» приходят в движение. Он двигается!

— Как интересно, — Алая Шельма повернулась к призраку мистера Роузберри, небрежно отряхивая китель, — Кажется, капитал не так уж беспристрастен, как вы пытались нас убедить. Иногда он действует вполне по-человечески, не так ли? Например, когда руководствуется обычной мстительностью.

Мистер Роузберри оскалился. Потекший грим превратил его лицо в страшную бледно-багровую маску с черными потеками туши и призрачное мерцание его плоти почти не могло этого скрыть.

— Назовем это ликвидацией проблемных активов, — процедил он сквозь зубы.

Второй разрыв вспух в тридцати футах за кормой «Воблы», разорвав в клочья большое кучевое облако. Третий и четвертый грянули где-то высоко вверху, до смерти перепугав большой косяк форели.

— Разговор затянулся, — пробормотала Алая Шельма, машинально втянув голову в плечи и наблюдая за тем, как по небу расползаются серые пороховые кляксы, — «Малефакс», отбой!

Призрак мистера Роузберри мгновенно пропал без следа — словно сдуло ветром. И хоть Дядюшка Крунч знал, что это была всего лишь иллюзия, он ощутил безотчетное облегчение и даже воздух на капитанском мостике «Воблы» вдруг словно сделался чище.