Восьмое Небо

— Никаких шлюпок, — отрубила Алая Шельма, — Я не собираюсь лишаться своего корабля.

Ее тон не понравился Дядюшке Крунчу. Кроме мрачной торжественности в нем было что-то еще. И сейчас он отчаянно пытался понять, что именно.

— Ринриетта, я скорее своими руками разберу себя на запчасти, чем покину «Воблу», — пробормотал он, — Но ты должна понимать, что жизнь дороже… Что я скажу твоему старику на Восьмом Небе, если встречу его? Что сохранил корабль, но сгубил его внучку?

— Исключено. Мы не покинем «Воблу». Это слово Алой Шельмы.

— Копченый тунец! Опять ты за свое? — пробормотал Дядюшка Крунч, — Впору спасать не капитанскую гордость, а шкуру, Ринриетта!

— Будь уверен, мы спасем и то и другое, — она отбросила волосы и лица и решительно шагнула к штурвалу, — Паточная Банда, слушай мою команду. Начать набор высоты!

— Что ты имеешь в виду, Ринриетта?

— Вверх, — она ткнула большим пальцем в сторону солнца, — Мы поднимаемся, дядюшка. Со всей скоростью, на которую способны.

Это звучало так нелепо, что Дядюшка Крунч впервые в жизни замешкался с ответом.

— Но Ринриетта…

— Поясните свой приказ, прелестная капитанесса, — невидимый «Малефакс» тоже напрягся, — Я не вполне понимаю, что именно выиграет «Вобла», если поднимется на тысячу-другую футов.

— Мы поднимемся выше, чем на тысячу-другую футов.

— Соблаговолите уточнить, насколько выше, прелестная капитанесса.

— Думаю, двадцать пять тысяч будет достаточно.

На капитанском мостике воцарилось молчание. Теперь Дядюшка Крунч был бессилен нарушить его скрипом штурвала — на его рукоятях лежали расцарапанные пальцы Алой Шельмы.

— Ринриетта, мы идем на пяти тысячах.

— Вот именно, господин старший помощник. Значит, надо набрать еще двадцать.

Дядюшка Крунч глухо застонал. Получилось похоже на отзвук ветра, забравшегося в пустую металлическую бочку. Видит Роза, многие идеи Ринриетты были самоуверенны, нелепы или наивны. Эта же отдавала откровенным самоубийством.

— В этом нет никакого смысла! — бухнул он, — Мы потеряем ветер, на котором идем!

Она даже не взглянула на карту.

— Да, вероятно, потеряем.

— Я тоже не вижу никаких преимуществ этого маневра, — осторожно произнес гомункул, — Резкий набор высоты снизит нашу скорость до… семи-восьми узлов. Мы лишимся даже тех крох, что пока сохраняем!

— Ничего не поделать, законы Розы.

— Но это… Это бессмысленно! «Аргесту» не нужны паруса, его машина несравненно мощнее нашей. Даже если мы рванем в верхние слои атмосферы, он легко последует за нами и затратит на это куда меньше времени! Он сократит и так небольшой разрыв!

— Совершенно верно, я тоже так предположила.

Дядюшка Крунч беспомощно огляделся, но с высоты капитанского мостика не заметил ничего, кроме тающих облаков и зловещего силуэта «Аргеста» за кормой. Ни в том, ни в другом подсказки он не увидел. Должно быть, все дело в человеческой фантазии. Только люди умеют видеть в облаках контуры животных или рыб. Наверно, это что-то должно объяснять…

— Но наверху все будет стократ хуже! Там разряженный воздух и почти нет ветров! А наша машина окончательно захлебнется! Мы превратимся в кусок болтающегося дерева!

— Капитанесса, напоминаю вам, что «Вобла» дважды за последние семь лет поднималась до отметки в двадцать пять тысяч футов, — вторил ему «Малефакс», — и оба раза нам едва удавалось избежать катастрофы. Ваши легкие не предназначены для дыхания на такой высоте, а температура крайне низка…

— У меня нет времени на объяснения. Немедленно начать подъем.

«Она не в себе, — шепнул «Малефакс» с отчаяньем, — Что мне делать?»

«В своем уме она или нет, она все еще капитан на этом корабле. Выполняй команду».

На фок-мачте «Воблы» стали медленно надуваться дополнительные паруса, заставляя баркентину неуверенно задрать нос. Казалось, старый почтенный корабль с трудом понимал, чего от него хотят. Даже без людей и гомункулов он знал предел своих возможностей.

— Начинаем лавировку[153], - бесстрастно объявил гомункул по общей магической связи, — Будем идти вертикальными галсами.

— Никакой лавировки, — мгновенно отреагировала Ринриетта, — Взять постоянный угол в двадцать градусов и подниматься на фордевинде!

«Малефакс» отчетливо застонал.

— Двадцать градусов!.. Это же экстренный набор высоты! А что если корпус не выдержит? Или паруса?

— Держать угол. Приказ капитана.

Закряхтев всем корпусом, «Вобла» устремилась вверх. Дядюшка Крунч вполне понимал ее муки. Даже современным кораблям с их машинами и острыми треугольными парусами непросто карабкаться в небо под таким углом. Потоки набегающего ветра создают огромную нагрузку на паруса, бимсы, шпангоуты и стрингера. Если дерево где-то прохудилось, утратило чары или прочность, такой подъем мгновенно обернется катастрофой — корабль раздавит в атмосфере как орех, вывернув его наизнанку и обрушив дождем в терпеливо ждущее Марево.