Восьмое Небо

— Компост из Розы! — выругался Дядюшка Крунч, — Чтоб тебя!

И налег на штурвал.

«Вобла» начала заваливаться на правый борт, точно рыба, пронзенная гарпуном. Остатки тлеющих парусов, трепещущие где-то над головой, поплыли в сторону, заставляя дым закручиваться спиралью — вслед за уходящим в штопор кораблем. Штопор, из которого «Вобла» уже не выйдет.

Алая Шельма вскрикнула, падая, но Дядюшка Крунч схватил ее одной рукой, другой крепко сжимая штурвал. Палуба кренилась все сильнее, с переворачивающим внутренности треском, где-то в недрах корабля дребезжало содержимое отсеков, срываясь со своих мест. Магическая связь донесла отчаянный визг Корди — где-то сейчас ведьма кувыркалась в темноте, отчаянно сжимая Мистера Хнумра. Палуба стала заваливаться все круче, пока левый борт, поднимающийся все выше и выше, не закрыл солнце. Апперу даже не придется целиться, устало подумал Дядюшка Крунч, держа стонущую от напряжения Алую Шельму. Просто хлестнет вдоль брюха, и вмиг разделает на части…

А потом раздался негромкий хлопок — и в воздухе, смешиваясь с дымом горящего корабля, поплыл клуб угольно-черного дыма, быстро превращаясь в бесформенную кляксу.

— Засахаренная пикша! — взвыл Габерон по внутренней связи, — Готов! Картечью со ста футов… Выравнивайте нас!

Дядюшка Крунч успел мельком увидеть, как над левым бортом вертикально вверх взмывает что-то грязно-желтое, похожее на опаленное пороховой гарью золото, в клочьях дыма и облаков. Но ему быстро пришлось переключиться на другие дела. Пальцы барахлящей руки разжимались сами по себе. Когда-то способные смять дубовую балку, как соломинку, сейчас они едва выдерживали вес Ринриетты, неумолимо сползающей по палубе в распахнутую пасть неба. Второй рукой он держался за штурвал — нечего и думать управлять кораблем.

— «Малефакс»! — рявкнул он изо всех сил, — Выравнивай! Немедля!

— Пытаюсь, — сухо отозвался гомункул, — Держитесь.

Дядюшка Крунч знал, что у него не получится. Даже лучшему рулевому Унии не удалось бы вытащить тяжелую старую баркентину, лишившуюся почти всех парусов, из штопора на таком крене. Где-то изнутри о панцирь заскребла отошедшая деталь.

«Вобла» вдруг дернулась, страшно затрещала всем килем, словно кто-то, вонзая огромный заступ в днище баркентины, пытался разорвать ее вдоль. Но она не разорвалась. Она дернулась еще раз, решительнее, злее, и вдруг стала медленно крениться в обратную сторону — наперекор ветру и уготованной ей Розой судьбе. Корабль выравнивался, очень медленно, но каждый градус Дядюшка Крунч ощущал своим внутренним гироскопом, каждый градус был маленькой победой, вырванной из пасти у самого неба.

Это было невозможно. Ветер, проникая в пробоину по левому борту, должен был уронить баркентину, вне зависимости от того, в какую сторону повернуты рули. Но «Вобла», кряхтя и жалуясь на своих мучителей, медленно выравнивалась. Алая Шельма, впившись в наклоненную палубу, хватала губами воздух — для нее, единственного человеческого существа на капитанском мостике, смертельный маневр дался тяжелее всего. Но она была жива. И, судя по судорожно дергающимся губам, даже пыталась улыбнуться.

— Спасибо, «Малефакс», — едва выдавила она, когда смогла вновь говорить.

— Не стоит благодарности, прелестная капитанесса, — самодовольно ухмыльнулся «Малефакс», — Просто повезло с ветром. Глазом моргнуть не успеете, как встанем на ровный киль…

Гомункул ошибся, ему потребовалось больше минуты, прежде чем «Вобла» неуверенно восстановила равновесие, все еще немного дергаясь на правый борт, словно прихрамывая.

— Мидель все еще в огне, — сообщил гомункул, словно они сами этого не видели, — Я постараюсь провести корабль сквозь самое большое облако. Это не остановит полностью пожар, но прибьет пламя.

— Поняла. Выполняй. Где аппер?

— Не думаю, что он еще способен причинить нам неприятности. Его корабль ощутимо поврежден и пытается набрать высоту. Но, если хотите знать мое мнение, едва ли ему это удастся.

— Отличная смерть для аппера — утонуть в Мареве, — буркнул Дядюшка Крунч злорадно, — А теперь туши огонь! Если будем оставлять за собой такой хвост, все наши уловки карасю под хвост! «Аргест» найдет нас даже в кромешных облаках!

«Вобла» нырнула в очередное облако. Промороженное вечным небесным холодом и похожее больше на парящую в воздухе ледяную крупу, оно все же состояло из влаги. Гудящее пламя, гуляющее по верхней палубе, зашипело. «Малефакс» заложил еще один вираж, меняя ветер, и поредевший дым устремился в другую сторону, открывая с капитанского мостика вид на разгромленную верхнюю палубу.