Восьмое Небо

— У вас зоркий глаз, прелестная ка… — «Малефакс» хмыкнул, — Да, «Спрайт». Гордость Каледонии, флагман королевского флота. Вступил в строй всего два года назад. Справа вы можете заметить его старших сестер — «Дыхание Севера», «Вирга[166]» и «Ослепительный». Мощи их совокупного залпа хватит, чтоб превратить в горсть щебня не очень крупный остров. И это еще без учета четырех других дредноутов, линейных крейсеров, эскадренных миноносцев и прочего сброда.

— Никак Каледонийский Гунч готовится к драке?

— Каледонийский Гунч спрятался в нору и выставил наружу пасть. У него нюх на опасность, а опасностью сейчас пропитан весь небесный океан.

— Он сумел сохранить нейтралитет, а это уже говорит о его выдержке. Многие были уверены, что Каледония вступит в войну.

— Совершенно верное замечание, — подтвердил гомункул, — Несмотря на то, что война формально еще не началась, ветер пахнет порохом, откуда бы он ни подул. Мистер Роузберри, если вам угодно так его называть, был совершенно прав. Давление в котле нарастает, а аварийный клапан наглухо заклепан. Значит, взрыв лишь дело времени.

— Последние две недели я не очень следила за международной обстановкой, — Ринриетта потерла подбородок, вспомнив сырость королевской темницы, — А Линдра не очень-то спешила ввести меня в курс дела.

— Если судить по обрывкам передач, которые я фиксирую последнее время, ситуация мало изменилась с тех пор и все еще остается взрывоопасной. Флоты Формандии и Готланда находятся недалеко от острова Уорспайт. Они полностью отмобилизованы и стоят на холостых парах, расстояние между ними не больше двадцати миль.

— Генеральное сражение?

— Похоже на то. Как и подобает большим хищникам, они выжидают, у кого первого сдадут нервы. И судя по множеству тревожных признаков, ждать осталось совсем недолго. Может быть, даже…

— Похотливый лосось!

— Простите?

Ринриетта смотрела на оконную раму, из которой сам собой выкручивался гвоздь. Выкрутившись почти во всю длину, он принялся гнуться, точно рыба-игла, кивая со все стороны шляпкой. Этот танец выглядел столь нелепо, что Ринриетта мгновенно забыла и про гомункула и про цвет королевского броненосного флота.

— Только не говори, что не видишь этого.

— Еще как вижу, госпожа Уайлдбриз, — не удержавшись, «Малефакс» хихикнул, — Похоже, просто кратковременное магическое возмущение. Никакой опасности.

Действительно, потанцевав несколько секунд, гвоздь замер, а затем медленно скрутился в спираль. Ринриетта опасливо коснулась его пальцем.

— А я-то думала, в Сердце Каледонии нет места случайным магическим фокусам.

— Фокусы есть везде, — туманно заметил гомункул, — Энергия чар, даже покоренная ведьмами, всегда противится контролю и норовит отыскать лазейку, так уж она скроена.

— Плевать на магию, — Ринриетта резко отвернулась от окна, утратив интерес и к нему и к тому, что располагалось за ним, — Мир катится к войне, а Адмиралтейство, кажется, до сих пор уверено в том, что стоит позвенеть немного оружием, как беда обойдет стороной.

По кабинету, зашуршав, пронесся вздох «Малефакса». В тесном кабинете, обшитом деревом, он почти не рождал эха.

— Сложно его в этом винить. Каледония привыкла опираться на мощь своего флота.

— Но они должны знать, на что способен «Аргест»! — выпалила Ринриетта в сердцах, — Разве нет?

— Люди, участвовавшие в рождении «Аргеста» сейчас должны быть дряхлыми стариками, — уклончиво ответил гомункул, — Для их детей и внуков «Аргест» — это всего лишь древняя сказка, обросшая бахромой из ностальгии и паутиной из фантазий. Никто из нынешних адмиралов не видел «Аргест» в деле, как мы. Они не знают, на что он способен. Так, чудище из бабушкиного сундука…

Ринриетта вспомнила огромную бронированную тушу размером с остров, покрытую коростой расходящихся бронеплит, с черными хлыстами, тянущимися из пробоин и пышущим где-то в недрах жаром. Вспомнила, как, опаленные этим жаром, превращались в пепел изящные корабли апперов.

— Но он не напал, — произнесла она медленно, обходя письменный стол, — Не напал, хотя мог обрушить всю свою чудовищную мощь на острова Каледонии. Почему? Чего он ждет?

Наверно, не стоило задавать этот вопрос вслух. «Малефакс» воспринял его на свой счет.

— Полагаю, он учится.

Ринриетта фыркнула, надеясь, что получилось достаточно пренебрежительно.

— Учится? Чему?

— Тому же, чему когда-то учились все мы, — со странной интонацией ответил гомункул, — Жить. Существовать в новом для него мире. Накапливать опыт и использовать собственную силу.

— Не говори о нем, как о человеке! — Ринриетта топнула ногой и поморщилась — старые доски пола отозвались болезненным артритным хрустом, — «Аргест» не человек!

— «Аргест» сам по себе всего лишь магический потенциал, гипотетическая величина. Направляет и ведет его то существо, которое мистер Роузберри именовал «Барбатосом».

— То самое, которое едва не сожрало тебя заживо?

— Оно самое, мэм, — судя по тому, как закислил воздух, «Малефакс» изобразил подобие сдержанной улыбки, — Оно — воплощенная ярость, но даже ему нужно время для того, чтоб осознать возможности «Аргеста» и свои собственные.