Воспитание под Верденом

Эбергард Кройзинг переводит взгляд с одного на другого. Ему хочется съездить им обоим по физиономии. Эти люди благодаря волоките стали пособниками убийства. По он овладевает собой, привстает со стула, прикасается к мягкой руке ученого и спрашивает, не вдаваясь в подробности, может ли он ознакомиться с делом. Унтер-офицер Пориш с готовностью бросается к двери. Мертенс молчаливо смотрит па Кройзинга, не желая стеснять его чувств; а тот, как бы в оцепенении думает: значит, это не было фантазией Кристля! Правду говорил тот солдат, что был на погребении: они убили Кристля, они сделали это руками французов. В Ингольштадт! Прекрасный город со множеством мостов и саперов. А мальчик торчал в это время на ферме Шамбрет и ждал смены, допроса. И был отрезан от всего мира. А я, подлец, заставил его одного расхлебывать эту историю, этот заговор дюжины негодяев против маленького Кристля.

Затем он берет в руки самое тощее из всех дел, которые когда-либо подлежали военному суду: несколько листков, начинающихся докладом цензуры полевой почты У; письмо Кристля дяде Францу, написанное знакомым красивым почерком брата; несколько страниц протокола, составленного в роте (протокол выгораживал унтер-офицеров), доклад резервной части в Ингольштадте, согласно которому Кристоф Кройзинг, ныне находящийся на фронте, состоял в ней до февраля, а позднее причислен к нестроевому батальону капитана Нигля; затем — большой пропуск, а в середине июля — пометка полевого госпиталя в Билли: «Доставлен с тяжелыми ранениями», и на следующий день: «Похоронен в Билли, вместе с двумя другими унтер-офицерами», крест ном. Д3321.

Абсолютная тишина царит в полупустой комнате, ее светло-серые стены оживляет только книжная полка, старый портрет Наполеона III на стене, в золотой рамке под стеклом, и на письменном столе — фотография знаменитого профессора Мертенса, неизвестного Эбергарду Кройзингу. Снаружи доносятся барабанный бой и свистки: рота со сборного пункта призывных направляется в Монмеди на учебный плац. С бьющимся сердцем читает Кройзинг письмо брата — гневные и ясные фразы, полные жалоб на несправедливость мира; беззакония по отношению к подчиненным солдатам не давали ему покоя.

Только бы не расчувствоваться, думает Кройзинг. Хорошо, что эти вот смотрят на меня. Надо взять себя в руки. Был бы ты хорошим командиром роты, Кристль, и полезным гражданином в будущем. И, закрывая папку, он спрашивает у присутствующих, не привлекает ли здесь что-либо их внимания.

Мертенс перелистывает дело, передает его Поришу, оба не находят в нем ничего необыкновенного. Часто требуется очень много времени, пока удается установить местопребывание человека, которого там, на позициях, перебрасывают с одного участка на другой. Это-то и вызывает проволочку в нашем судопроизводстве.

— Вот именно, — говорит лейтенант-сапер, лицо его очень сосредоточенно и голос как-то особенно вежлив, — А маленькая заковыка в этом деле вам, конечно, не могла быть известна: мой брат погиб у фермы Шамбрет, на расстоянии меньше мили от роты, и ротное начальство сунуло его туда еще в начале мая, не давая ему смены до того дня, пока он не погиб, к их удовольствию.

Оба юриста, пораженные, смотрят на него.

— Тогда трудно понять, — мягко замечает военный судья, — зачем понадобилось пересылать дело в Ингольштадт?

Но адвокат Пориш соображает быстрее.

— Выиграть время — значит выиграть все, — говорит он своим звучным голосом, — тут достаточно только иметь добрых друзей в канцеляриях.

Лейтенант Кройзинг машет длинной рукой.

— Браво. А затем пришла смерть, как говорит Вильгельм Буш.

Каждому из них знакомы лаконичные стихи и рисунки веселого юмориста Вильгельма Буша, в которых он простодушно и без жалоб изображает жестокости жизни.

Военный судья Мертенс охотно занялся бы французским живописцем Коро, эти поэтические светлые ландшафты пришлись ему очень по вкусу. Но здесь, в сфере его работы, при его участии, произошло что-то необычайное, какая то ошибка и как будто даже со смертельным исходом. Его бледное лицо вспыхивает, он просит внимании у обоих собеседников. Правильно ли он все понял? Он вновь перечисляет только что установленные факты.

— Если это так, — прибавляет он тихо, — то мы не можем считать дело законченным, мы должны продолжать расследование.

— Простите вмешивается адвокат Пориш, — если это так, то возникнет новое преступление и новое дело: обвинение в предумышленном убийстве унтер-офицера Кройзинга… Да, но кого мы обвиняем?