Воспитать палача

Стоящее рядом существо, наверное, девушка, предположил Антыхин, всучило ему бесплатный каталог выставки. И сейчас глянцевая обложка неприятно хрустела у него в руках. Уже уходя, друзья всё же решили заглянуть в следующий зал выставки. В полумраке на длинных деревянных скамьях сидели посетители, а в центре зала, в лучах прожектора, вращалась на постаменте единственная представленная тут скульптура. От неожиданности друзья, не сговариваясь, разом сели на свободную у стены скамью. Скульптура как раз повернулась в их сторону. Выполненная в древнеримском стиле, из белого мрамора, обнажённая девушка, удивительно похожая на Морозову, держала на вытянутой руке чучело чёрного ворона. Но даже не это поразило друзей. Мраморная девушка смотрела в изумрудно-зелёные глаза ворона… пустыми глазницами.

— Мне страшно, Антыхин, — прошептал Николай Романов. — Нет. Мне действительно страшно, — по-детски удивлённо повторил он.

— Мистика какая-то, — ошеломлённо покачал головой Антыхин. — Пойдём отсюда на свежий воздух. Там потолкуем.

Он взял Романова за рукав пиджака и потянул к выходу.

Изредка поглядывая друг на друга, друзья уселись на ступенях широкой лестницы перед входом в галерею и погрузились в изучение каталога. На второй странице была помещена фотография скульптора. Антыхин сразу его узнал. Это был тот самый мужчина, которого он видел на кладбище в день похорон Морозовой. Та же забавная козлиная бородка, то же самое худощавое, с впалыми щеками лицо. Глаза Антыхин тогда не разглядел, а они стоили того, чтобы обратить на себя внимание. Огромные, сумрачные они, казалось, смотрят внутрь себя. Что они там видели? Преступную чёрную душу или странные фантазии скульптора, который случайно предсказал трагический финал жизни Морозовой?

— Ты только послушай, что здесь написано, — сказал Антыхин, перевернув следующую страницу. — Скульптор Иван Павлович Огнев — представитель новой авангардной волны. В его творчестве классика и современность взаимно дополняют друг друга и создают неповторимый образ нашего времени. Если в первом зале представлены работы откровенно новаторские, то во втором, создавая скульптуру «Закат Земли», мастер опирался на традиции древнеримской скульптуры. Иван Огнев, несомненно, любит символы интеллектуализма и особого, не всем сразу понятного, артистизма.

— Да — а, понять такое действительно сложно, — хмыкнул Романов.

— Ты не отвлекайся, — прервал друга Антыхин. — Слушай: «Хоть однажды увиденные работы Огнева, забыть просто невозможно…»

— Вот это точно. Такое искусство я никогда не забуду, — продолжал иронизировать Романов.

Неожиданно рядом с собой друзья услышали слегка хрипловатый, но достаточно приятный голос:

— Господа увлекаются современным искусством?

Подняв головы, Антыхин и Романов увидели прямо перед собой, словно сошедшее со страниц каталога, лицо скульптора Ивана Огнева.

— Приятно видеть людей, которые интересуются твоим творчеством, — не скрывая удовлетворения, сказал Огнев.

Но Антыхин решил не обмениваться фальшивыми любезностями и честно признался:

— Не хочется вас огорчать, Иван Павлович, но мы интересуемся не столько всеми вашими работами, сколько одной скульптурой. Вот моё удостоверение. Я — директор частного сыскного бюро. А это мой коллега — эксперт — криминалист МВД Николай Романов.

Огнев растерянно покрутил в руках удостоверение Антыхина и, не раскрывая, вернул его.

— В какой же моей скульптуре вы обнаружили криминал?

У Огнева было такое огорчённое лицо, что Антыхин поспешил убедить его в обратном.

— Ваши работы нам очень понравились. Поверьте…

— Да-да, — перебил его Романов. — Но особенное впечатление на нас произвела скульптура «Закат Земли».

— Только нам кажется, — уже осторожно сказал Антыхин, — что между этой скульптурой и недавним убийством Екатерины Морозовой существует какая-то связь. Вы, конечно, слышали об этом преступлении?

— Да, слышал, — нервно сжимая длинные пальцы, ответил Огнев. — Я даже на похоронах был.

— Вы же не будете отрицать, — нетерпеливо спросил Романов, — что скульптура девушки как две капли воды похожа на Екатерину Морозову?

— Она не просто похожа! — воскликнул Огнев. — Катя позировала мне в мастерской. И, кстати, была очень довольна этой работой.

— Пустые глазницы ей тоже нравились? — непроизвольно вырвалось у Антыхина.

— Поймите! — возбуждённо замахал руками Огнев. — Эта скульптура — символ! Идею я позаимствовал у Антона Павловича Чехова, вы, конечно, помните его пьесу «Чайка». Вообразите себе, в далёком будущем, через тысячелетия, на Земле не осталось ни одного живого существа. Планета обречена на слепоту. Но жив ещё чёрный ворон! Именно его глазами Земля видит далёкие звёзды и умирающее солнце. Почему ворон? Да потому, что он — символ мудрости и долголетия. Пока жив ворон, у Земли есть надежда, что вновь вспыхнет старое солнце и возродится жизнь на планете. Теперь вы понимаете, почему Катя так любила эту скульптуру? Да что там! Скажу вам без лишней скромности, она была восхищена ею!

— Значит, девушка без глазниц — наша с вами будущая планета? — угрюмо спросил Романов.