Воспоминания: 1826-1837

На четвертый день мы увидели обрывистые берега, на которых простирались вдаль невозделанные и однообразные степи, окружавшие Одессу. Затем мы смогли различить на берегу постройки и тщательно ухоженные сады, наконец, на берегу моря нашим глазам открылся и с каждой минутой приближался дом, где жила Ее Величество императрица. Император устремил не него свой взор, пытаясь там увидеть свою супругу и дочь (великая княжна Мария сопровождала свою августейшую мать). Очень скоро развевавшийся на верхушке мачты нашего фрегата императорский штандарт вызвал оживление в свите императрицы, мы ясно видели, как сбегались люди, чтобы рассмотреть наше судно. Вот уже убраны паруса, брошен якорь, спущена на воду шлюпка и наши крепкие гребцы стремительно доставили нас к ногам императрицы, которая прибежала в нижний сад для того, чтобы броситься в объятия своего супруга. Свидание было еще более трогательно, так как оно было неожиданно для императрицы. Мы все были искренне рады. Со времени нашего отъезда с берегов Дуная у нас еще ни разу не было случая зайти в дом, мы не находились в присутствии женщин, мы видели только лагеря, разрушения и несчастья. И вдруг, как по волшебству, мы оказались в очаровательном доме, где все дышало красотой, счастьем и радостью. Были накрыты столы, император и императрица обедали в своих покоях, а придворные дамы и фрейлины оказали нам честь отобедать с нами, что стало для нас настоящим праздником. После этого я направился в город, где с величайшей радостью повидался с моими старыми друзьями графом Воронцовым и Львом Нарышкиным, все было нам в радость.

Со свойственной ему энергией император воспользовался своим пребыванием для того, чтобы проинспектировать резервные батальоны и посетить различные учреждения Одессы. Затем он пожелал посетить верфи Николаева, и поднялся на борт корвета, который должен был плыть на буксире парового катера, императрица сопровождала его. В момент приготовления к отъезду из Варны прибыл адъютант с новостью о том, что в ходе ожесточенного боя перед этой крепостью был опасно ранен князь Меншиков. Неприятельское ядро пролетело у него между ног и вырвало в этом месте плоть, что поставило его жизнь под угрозу. Необходимо было немедленно позаботиться о его замене.

Константин Христофорович Бенкендорф с женой Натальей Максимовной, урожденной Алопеус.

Император уполномочил меня сделать соответствующее предложение графу Воронцову и прибыть с его ответом в Николаев, куда я должен был наземным путем прибыть в то же время, что и он по воде. По существу переговоры были легкими, граф с удовольствием принял предложение и на следующий же день он прибыл к месту своего нового назначения. Я отвез эту новость в Николаев, что окончательно уверило императора в успехе осады Варны. Он во всех деталях осмотрел сооружения этого важного арсенала нашего черноморского флота, который был основан князем Потемкиным и во многом усовершенствован знаниями и усердием адмирала Грейга, который с необыкновенной энергией работал там на протяжении двух десятков лет.

Здесь все было поставлено на широкую ногу и хорошо управлялось — Артиллерийская и Кораблестроительная школы, склады и стройки. Созданный в пустыне по воле могущественного фаворита Екатерины город быстро рос, его украшали красивые здания, церкви, проспекты. Все здесь свидетельствовало о созидающей силе гения и могущества России. После двухдневного пребывания в городе, в самую прекрасную погоду мы вновь взошли на борт, на буксире у парового катера наш изящный корвет величественно прошел перед завоеванным берегом Очакова и Кинбурна. С гордостью вспоминаешь о родившейся здесь славе Суворова, который сбросил в море огромный турецкий десант, здесь еще видны старинные башни, указывавшие на расположение этой крепости, служившей передовым постом османского владычества, которая пала перед храбростью и кровью, пролитой нашими доблестными солдатами. Батареи форта Кинбурна и Очакова артиллерийскими залпами приветствовали императорский флаг. К вечеру поднялся сильный встречный ветер, от которого императрице стало плохо, из-за чего все плавание потеряло всякое очарование. Только к утру, после сильной качки, мы бросили якорь перед Одессой.