Воспоминания дипломата

   Чемульпо, маленький порт, при отливах почти совсем обнажал свое каменистое дно, и наш пароход, как и другие, остался во время отлива чуть ли не на сухом месте. В Сеул, столицу Кореи, мне не пришлось попасть: поездка туда требовала целого дня, а пароход простоял в Чемульпо лишь восемь часов. Я об этом очень сожалел, так как в это время в Сеуле только что закончилось весьма необычное политическое явление. В течение 11 месяцев корейский император проживал в русской миссии, откуда управлял страной. По совету нашего посланника Вебера, он укрылся в миссии, опасаясь за свою жизнь. По-видимому, ему угрожала японофильская придворная партия. После этого император управлял своей страной долгие месяцы из стен русской миссии. Как мне рассказывали, все корейские министерства помещались в большом зале миссии, разгороженном ширмами. Когда происходили заседания совета министров, ширмы раздвигались, и министры собирались на совет. Благодаря такой обстановке русское правительство могло распоряжаться в Сеуле весьма свободно. В результате туда были назначены русские - финансовый советник и военные инструкторы. После занятия Порт-Артура петербургское правительство решило, в известной степени пожертвовать Кореей. Финансовый советник К. Алексеев был отозван. В то время на Корею еще распространялась деятельность китайских морских таможен. Под русским давлением их отделение едва не было окончательно ликвидировано. Весьма характерна телеграмма, отправленная в это время сэром Робертом Хартом из Пекина местному таможенному комиссару-англичанину. В" ответ на отчаянные телеграммы последнего главный инспектор морских таможен отвечал двумя словами: "Seat tight", по-русски: "Сидите крепко". Действительно, комиссар высидел.

   Еще до занятия Порт-Артура петербургское правительство приложило все усилия, чтобы закрепить свое положение в Северном Китае и в других местах. Помимо военного агента полковника Вогака, деятельность которого, начиная с 1896 г., была ограничена одним Китаем (в Токио был назначен другой военный агент), в Пекин прибыл и второй негласный военный агент, которому был присвоен соответствующий гражданский чин. Это был полковник Десино; местом его пребывания был избран город Чифу. Десино, впрочем, очень тяготился своим гражданским званием и, как сам рассказывал, не очень протестовал, когда иностранцы называли его полковником. При нем к тому же состоял помощник - поручик, сохранивший свой военный чин. Нечего говорить, что между Вогаком и Десино начались трения, миссии постоянно приходилось улаживать их. Между прочим, у нас в миссии чуть не произошла дуэль между помощниками обоих полковников. Вскоре прибыл и третий - полковник Воронов (гвардейского гусарского полка) с двумя бравыми гусарскими унтер-офицерами. Последние вместе с полковником были присланы в качестве инструкторов для китайского корпуса генерала Це Шичена, который предполагал реорганизовать свои войска на европейский лад. Но из всей этой затеи ничего не вышло. Полковник Воронов, впрочем, скоро утешился, женившись на богатой невесте - дочери тяньцзиньского купца Старцева. Почти в одно время с русскими инструкторами прибыл со специальной миссией в Пекин известный впоследствии как друг министра Протопопова бурят доктор Бадмаев. Этот весьма ловкий аферист появился в Пекине с большой помпой и таинственными полномочиями. Он был окружен личной стражей, состоявшей из монголов, облаченных в красные кафтаны, и рассказывал необыкновенные истории об известных ему сокровищах, зарытых под стенами Пекина, а в виде реальных проектов Бадмаев развивал мысль об установлении постоянного сообщения между Кяхтой и Пекином при помощи русских троек. Его пребывание в Пекине скоро, впрочем, кончилось. Он так же внезапно испарился, как и появился.