Воспоминания и рассказы

После окончания второго класса отец решил, что я уже достаточно взрослый, чтобы пасти скот. На этот раз мы должны были пасти по очереди скот (стадо из 30 коров) с дедом Митрофаном. Отец взял меня с собой на стажировку. Стадо выгоняли в пять часов утра, так как до пастбища больше 3-х км, дорога занимала 1 ч 15 мин. Сразу за селом начинался песок и продолжался две третьих пути, и идти по нему было очень тяжело. Дед Митрофан меня подбадривал: «Вот зайдем вон за ту Крощину гору, и там будет легче, дальше песка нет». В ботинках было бы легче, но в них нельзя, утром роса и все промокнет, а в сапогах очень тяжело. Вечером ноги буквально отваливались, их жутко выкручивало.

Второй раз меня нарядили пасти скот самостоятельно. В паре со мной пас Толя Осипенко, и был еще дед Николай, который впервые выгнал свою корову на пастбище после отела. Был заведен порядок, что первый день хозяин пасет свою корову сам, пока она привыкнет к стаду, а стадо к ней. В стаде у коров четкая иерархия, и они жутко бодаются между собой, пока не выяснят положение каждой коровы в этой иерархии. В походный строй они выстраиваются строго в соответствии с этой иерархией. Если какая-нибудь вздумает занять место выше своего положения, ей тут же на рогах объяснят, что она на права. Вот на время этой притирки хозяин и пасет свою корову сам. Все шло хорошо, пока не сели обедать. Поблизости было еще одно стадо, в котором пас Володя Костяр, одногодок Толика. Поскольку пасли в ольховом лесу, то развели небольшой костер. Мы втроем стали на костре на длинных палочках жарить сало, чтобы было вкуснее. И тут Володя начал надо мной издеваться, набирал полный рот слюны, и плевал на мое сало. Я просил Толика сказать ему, чтобы так не делал, но они вместе только смеялись. Я на них обиделся, обозвал их придурками и ушел. Хотел совсем уйти домой, но потом передумал, пообедал вдали от них и вернулся. Дед Николай, наблюдавший всю эту картину, вечером сказал отцу, что я еще не дорос, чтобы пасти самостоятельно. Больше в этом сезоне стадо я самостоятельно не пас. Но меня очень удивило, что дед оказался не на моей стороне, а на стороне этих придурков. Это было для меня полной неожиданностью. На следующий сезон я опять пас стадо, и уже не только за себя, но иногда и за соседей, зарабатывая за день 10 рублей. Для меня это были большие деньги.

На пастбище мне очень нравилось слушать, как поют жаворонки. Они поют не так, как остальные птицы. Жаворонок по утрам поднимается высоко в небо, превращаясь в маленькую точку. Там зависает на долгое время и оттуда далеко вокруг разносятся его радостные трели. Поет очень красиво, я бы отдал ему второе место после соловья. С песней он постепенно опускается вниз и, уже недалеко от земли, замолкает. Потом ввысь снова поднимается он или другой жаворонок, и так до тех пор, пока не станет жарко. Я любил наблюдать за ними лежа на спине. Мне жаль городских детей, которые ничего этого не видели и не слышали.

С собой на пастбище обычно брали торбу с провизией. К нижним углам этой торбы привязывали концы веревки, серединой этой веревки связывали верх торбы, и получалось нечто, похожее на солдатский вещмешок, который носили за спиной, как обычно носят рюкзак. Руки были свободны. В торбу брали хлеб, сало, пару яиц, луковицу, бутылку молока и бутылку воды. Когда поспевали огурцы и помидоры, то брали еще и их. Поскольку бутылки были стеклянные, то вес торбы был приличным. Воды обычно на день не хватало, но лишнюю бутылку воды с собой никто не брал, тяжело носить. На Тванях, где мы пасли стадо, источников воды было только два. Небольшое болото при входе на пастбище, и Куцый плав, сравнительно большое и глубокое болото в конце нашего пастбища возле дороги на Хомино (за дорогой уже начиналось Бабкивськое пастбище), отчасти с открытой водой без растительности, в котором даже пескари водились. Для скотины этого было достаточно, а людям приходилось туго. Чтобы как-то помочь людям, дед Митрофан каждый год в паре метров от малого болота копал колодец, яму, глубиной порядка метра. Эта яма постепенно заполнялась водой из болота, но поскольку она прошла через слой грунта, то была немного почище, чем в болоте. Правда, оставался неприятный вкус болотной воды. Но когда заканчивалась взятая из дома вода, мы и такой воде были рады. Набирали ее в освободившуюся бутылку и пыли через ткань, в которую заворачивали хлеб, или через край рубашки, таким образом дополнительно ее фильтруя. Странно, что ни у кого не было расстройства желудка.