Воспоминания и рассказы

Другое дело кошки. Кошки мне больше нравились. Их у нас жило всегда не меньше двух. Особенно хороша была одна кошка, которая ловила больших крыс, размером почти с нее. Пойманную крысу она всегда притаскивала к дому и клала возле порога, чтобы показать свою работу. Только после того как все на нее посмотрели, она ее забирала и где-то съедала или котятам скармливала. Коты всегда были ленивыми, даже мышей не всегда ловили. Но с кошками была другая проблема, куда потом девать котят. Однажды отец решил избавиться от кошки, которая приносила большие приплоды, но плохо ловила мышей. Когда ехал в лес за дровами, он посадил ее в мешок, чтобы дорогу обратно не запомнила, и завез в лес, примерно за восемь километров от дома, и там выпустил. Отец вернулся с дровами под вечер, а кошка уже в обед была дома.

Еще одно воспоминание про умных животных. Через дом от нас жил дед Пылып Тыщенко. Жил очень бедно, в хатке-развалюшке под соломенной крышей, возле которой стоял такой же сарайчик, крыша которого светилась во многих местах. В колхоз он не вступил и жил безземельным единоличником, зарабатывая на жизнь единственной лошадкой, которую держал в этом сарае. Даже курей у него не было. Была у него только маленькая собачонка по кличке Чита. Чита была ласковая, никогда не сидела на привязи и свободно бегала по всем дворам. Как-то начали замечать, что она в зубах носит куриные яйца. Сама она до этого додумалась, или ее этому обучили, но она собирала на чужих подворьях яйца, приносила домой и складывала их возле порога. Я думаю, что деду Пылыпу, в его бедной жизни, это была неплохая подмога.

Рудки. В то время, да и долго еще потом, пока в селе не проложили асфальт, рудки были достопримечательностью Вертиевки. Рудка – это огромная глубокая лужа, занимающая всю ширину дороги. Я думал, что это чисто Вертиевское название лужи, но как-то, при поездке на автомашине с Серпухова на Украину, проезжал через село с названием Черная рудка. Значит не только Вертиевское. Только на нашей улице им. Петровского, бывшей Выгонь, таких рудок было две, и обе непроходимые. Одна была возле хаты Коли Грека, а вторая возле бабы Чушанки. После дождей рудка заполнялась водой и была в некоторых, разбитых колесами автомашин и возов местах, глубиной до метра. Для прохода оставалась только узенькая полоска земли возле самого забора, шириной не более десяти сантиметров. Пройти по ней можно было только держась руками за верх гнилого забора, рискуя, что при этом какая то из досок обломится, и ты окажешься в луже. В этих рудках часто застревали и повозки, и автомашины. Люди также нередко оказывались в рудке. Как-то отец вез домой лошадью большой воз сена, и нужно было проехать через рудку возле Коли Грека. Самое безопасное место для проезда было посредине, но тогда нужно было идти рядом с возом по колена в воде. Справа была слишком узкая тропинка возле забора, и пройти по ней управляя лошадью было сложно. Отец выбрал, на его взгляд, самый оптимальный путь, проехать рудку слева, а самому перелезть через ограду из жердей и пройти по огороду, примыкающему к рудке. Посредине рудки переднее левое колесо воза попало в глубокую яму, и у лошади не хватило сил вытащить груженный воз из этой ямы. Безуспешно провозившись часа два, решили пригласить трактор, чтобы вытащить воз, выпрягши предварительно лошадь. Но тракторист предложил другой вариант: он ковшом приподнимет воз и лошадь сама его вытащит. Идея была неплохая, но, то ли тракторист был пьян, то ли плохой специалист, но он ничего не поднял, а только сломал колесо воза. Как говорится – приехали. Отцу пришлось ехать в колхоз за другим возом, и стоя по колено в воде до ночи перекладывать сено из одного воза на другой.

Другой случай был со мной позже, в рудке возле Чушанки. Я ехал велосипедом с корзиной, висевшей слева на руле. Посредине рудки было две возвышенности, по которым ездили автомашины, покрытые водой всего сантиметров на десять. Справа и слева от них была довольно глубокая колея, в которую лучше не сваливаться. Я подъехал к рудке и поехал по одной из этих возвышенностей, а навстречу мне, по этой же возвышенности, поехал какой-то дед, не дожидаясь пока я проеду рудку. Разъехаться у нас не получилось, как я ни старался. Дед ударился рулем об мою корзину и полетел вместе с велосипедом в воду. Мне с трудом удалось удержаться на велосипеде, и я, под брань деда, поспешил проехать рудку и скрыться, пока он не очухался.

Вот так и протекала моя детская жизнь. Еще три года я был отличником, потом справедливость восторжествовала, и с пятого класса по украинскому, русскому и английскому языкам у меня появились четверки.